@темы: BUCK-TICK

Ongaku to Hito, декабрь 2017
Интервью: Хирофуми Канемитсу
За сканы большое спасибо ~McLaren~!
Перевод с японского: Pikopiko


«Вопреки тому, что я сокрушен»

OTH: Для начала позвольте спросить про ваши впечатления о лайвах под открытым небом.

AS: Слава богу, погода была к нам милостива. Что касается лично меня, мне было трудно переключиться сразу после записи альбома, который выйдет в будущем году.

OTH: Когда сет-лист был составлен, что вы подумали?

AS: Хотя мне он показался сложным, но вместе с этим я подумал, что если бы не эта благоприятная возможность, то мы бы не смогли сыграть многое из этого. Сначала песен, которые повторялись в оба дня, было больше, но потом решили, что раз уж такой особый случай, давайте поменяем все полностью. Еще, на мой взгляд, Coyote очень подходит для открытого пространства, поэтому мне хотелось, чтобы мы ее сыграли. Песни, выбранные другими участниками, очень освежили сет-лист. Если бы этим занимался я, ILLUSION, которую выбрал Хошино, я бы, скорее всего, не стал выбирать.

читать дальшеOTH: У фанов каждая песня связана с какими-то воспоминаниями.

AS: Да. От них даже приходят мейлы об этом. Благодаря музыке можно прочувствовать прелесть разных моментов жизни. Это очень радует.

OTH: Думали ли вы когда-нибудь, что такой музыкой станут ваши собственные песни?

AS: Я и сам, когда мне было двадцать, гнал машину к подножию Фуджисан, слушая This Mortal Coil. Ты один, погруженный в свои мысли, и в такие моменты песни касаются твоего сердца. Мне хорошо знакомо это чувство. Поэтому, да, я думал о том, как хорошо было бы, если бы наши песни стали такими.

OTH: Я уже не первый раз это спрашиваю, но все же, какими были лично для вас, Сакураи-сан, эти 30 лет?

AS: Когда мне было двадцать, тридцать лет, каждый день был похож на американские горки. Конечно, бывало и хорошее, но временами я бывал на грани безумия и несколько раз был близок к смерти, все у меня было вверх дном. Но благодаря тому, что в критические моменты рядом со мной, сделав вид, будто ничего не знают, были участники группы, я мог допустить мысль: «Может, необязательно принимать все так близко к сердцу?».

OTH: Понятно.

AS: Всегда, когда было нужно, они как ни в чем не бывало находились рядом со мной, притворившись, что ни о чем не знают. Я очень им признателен за это. Бывает, человек подходит и чересчур участливо спрашивает «Эй, что случилось? Ты в порядке?», но от этого не менее тяжело.

OTH: По правде говоря, Юта-сан производит впечатление человека, который склонен делать именно так.

AS: Нет, Юта из тех людей, кто спрашивает «Что случилось? Что случилось?», а в следующий момент думает уже о другом *улыбка*.

OTH: Ахахаха. То есть вам приятнее именно такие отношения?

AS: Да. С тех пор мы повзрослели, и теперь удовольствия от создания музыки стало больше. Я очень жадный в том, что касается моих любимых миров: мне хочется так или иначе придать им форму. То же самое и в BABEL. Еще более жадно и прямолинейно.

OTH: У меня впечатление, что в BABEL вы вытащили на поверхность очень многие аспекты, составляющие BUCK-TICK.

AS: Во время записи я был завален работой над лирикой. У меня совсем не было времени спокойно подумать, какую песню лучше выбрать для сингла. А затем как-то внезапно появился кандидат на эту роль. Директор Танака-сан любезно предложил BABEL, и я с радостью согласился. Некоторое время мне покоя не давало ощущение, что мы ограничены тем, что сингл — это нечто запоминающееся и видное, и какую песню ни возьми, получалось не очень интересно. Сингл, оказавшийся в альбоме после того, как от него добились популярности, похож на генерала, которого разжаловали в солдаты *улыбка*.

OTH: Ахахаха.

AS: Поэтому когда я услышал, что синглом будет BABEL, я подумал: «Наконец-то мы сможем показать то, в чем мы мастера». Можно гордо выпятить грудь и сказать, что здесь отражена самая суть BUCK-TICK. Это область нашей специализации *улыбка*.

OTH: Тут еще и 30-летие. Возможно, ваш стафф тоже предполагал, что вам самое время продемонстрировать такую песню, которая олицетворяет проторенный путь BUCK-TICK.

AS: Ну, мы уже взрослые люди *улыбка*. Поэтому, конечно, мы учитываем разные стратегии и разумные основания. В любом случае, вот это — ортодоксальные мы.

OTH: Откуда появился образ BABEL?

AS: Сначала пришла демо-запись от Имаи-сана. Уже на этой стадии было черновое название BABEL. Я краем уха слышал, что последнее время Имаи-сан изводит себя не только сочинением мелодий, но придумыванием черновых названий к ним.

OTH: Хахахаха. Повышает степень готовности песни.

AS: Да. Под влиянием демо и чернового названия BABEL у меня внутри и зародился образ. Или, вернее, возник стержень истории.

OTH: Образ Вавилонской башни, как я понимаю.

AS: Да. Я подумал, получится ли у меня должным образом отразить эгоизм человека, вознамерившегося приблизиться к Богу, как в Ветхом Завете.

OTH: Человеческие страсти.

AS: Да. Пожирать плоть, пить спиртное, отнимать чью-то кровь...... Человечество с давних пор занимается этим. Времена изменились, изменились формы, но и сейчас оно делает то же самое.

OTH: В чем вы видите проявление эгоизма?

AS: Во всем. Люди, которые живут величаво и честно, не чувствуя за собой никакого греха, — существуют ли они вообще? Быть может, в зависимости от точки зрения, так бывает у толстокожих, наивных, неискушенных людей. Но я думаю, что, скорее всего, таких безупречных людей не существует. Прогуливаясь, мы наступаем на муравьев, ради пропитания убиваем живых существ, будь то животные или растения. Если мы делаем вдох, то потом выдыхаем диоксид углерода.

OTH: Да, вся человеческая жизнь из этого и состоит. То, что для одного радость, для кого-то другого оборачивается болью.

AS: Так и есть. Бывает, видишь, что кто-то в затруднительном положении, встаешь, протягиваешь ему руку помощи, спрашиваешь, все ли в порядке, а в следующий момент место, на котором ты только что сидел, уже занято *улыбка*. И это тоже часть человеческой природы. К счастью, в музыке все это можно выразить. Я был бы рад, если бы слушатели смогли рассмотреть историю в этой песне с разных сторон. Я рассчитывал привести ее к простоте, и убрал все лишние слова.

OTH: Вы, Сакураи-сан, очень постоянны в том, что поете об этом.

AS: Я хотел бы попытаться поискать и что-то другое, помимо этого, но, в итоге, всегда возвращаюсь. Я уже примирился с этим *улыбка*.

OTH: Уживаться с таким собой вам не тяжело?

AS: Тяжело *улыбка*. Но никуда не денешься. Сколько раз я говорил себе: «Я уже совсем не похож на вчерашнего себя!», но потом обнаруживаю, что вот он вчерашний я, тут как тут.

OTH: А вот, например, дети радуются своей победе на спортивных соревнованиях. Такая радость, насколько я понимаю, не становится материалом для вашей лирики.

AS: Верно. Вообще, я не умею думать о радости победы. Все-таки...... я больше думаю о тех детях, которые проиграли, о том, как быть им. Потому что я повернут на этом *улыбка*.

OTH: У дочери в детском саду на соревнованиях дети из старшей группы исполняли гимнастические упражнения. Сначала становишься на руки, затем, продолжая стоять на руках, переносишь ноги вперед и ставишь их на пол, делаешь мостик, и встаешь.

AS: Довольно сложное упражнение.

OTH: Но были девочки, у которых не получалось, и они плакали. Все их поддерживали, кричали им «Давай! Поднажми!», но они не могли. Командная гимнастика на этом закончилась, после чего они в слезах приступили к следующим играм. Я никак не могу перестать переживать за этих девочек *улыбка*.

AS: Понимаю. Я много думаю о таких вещах. Говорят, что человек должен двигаться вперед, отбросив нежности подобного рода. Быть может, это действительно так. Но, хоть ломать над этим голову совершенно бесполезно, все равно мне очень интересна эта проблема. Какими бы счастливыми улыбками ни светились лица всех окружающих, мое внимание приковано к тому, кто плачет в их тени.

OTH: Это стало особенностью BUCK-TICK. Вы не оставляете в стороне чувства таких людей, не забываете о них.

AS: Да. Скорее всего, в том, что мы продолжаем на протяжении тридцати лет, такая идея тоже играет большую роль.

OTH: Еще хотелось бы заметить, что слова, которые вы используете в этой песне, очень характерны для вас. Особенно, «лунный свет», например.

AS: Это потому что такой уж у меня характер *улыбка*. Я люблю притаиться, спрятаться при свете луны. Это моя любимая атмосфера. Я не преступник, но я не умею, взявшись за ручки и смеясь, прогуливаться под всеведущим Солнцем. Иначе внутренний голос скажет: «Эй, ты, что сие означает?!» *улыбка*

OTH: Наверное, можно сказать, что по этой причине здесь мобилизованы все те мотивы, которые часто появлялись в вашей лирике раньше, например, такие, как «сон» и «иллюзия».

AS: Потому что это мои любимые сцены и элементы. Мне кажется, что мне идеально подходят слова, обозначающие фантазии и уход от действительности. Это мои накопления.

OTH: Темы, на которые вы поете, почти не изменились, да?

AS: Угу. Единственно, уж что-что, а подыскивать нужное я научился. Я открываю свой шкаф с накоплениями и смотрю, что из этого больше всего подойдет тому или иному персонажу. В первую очередь я начинаю отсюда. Если я зашвырну в песню свое эго и кишащий клубок своих черных страстей как есть, ничего не меняя, то получится слишком лично и откровенно, и пострадает согласованность с мелодией. Поэтому сначала я вылавливаю персонажа из этой мелодии и подыскиваю подходящую ему историю. Иногда я использую женские обороты речи, а иногда показываю ребячливость. В этом плане я приобрел большую гибкость.

OTH: Мне кажется, в последнее время вы научились очень ловко балансировать между фикшном и нон-фикшном.

AS: Да. Потому что на одном только нон-фикшне далеко не уедешь.

OTH: Потому что иначе вы свалитесь в какую-нибудь бездну на краю земли.

AS: Ахахаха. Да. Мне кажется, что поэтому у меня как-то по-своему даже натренировался нюх. Однако все же то единственное, что затрагивает струны моей души, когда я слушаю музыку, — это те моменты, где наружу просачивается нечто личное того исполнителя.

OTH: Вот поэтому вы и говорили на днях, что вам нравится песня Wakamono no subete группы Fujibabric.

AS: А нет ли какой-нибудь группы, которая вас недавно заинтересовала? Такая, чтобы мне могла понравиться *улыбка*.

OTH: Есть, пожалуй...... В этом же номере будет интервью с Такаши Игараши-куном из Syrup16g. Он без прикрас поет о том, как он пробирается ощупью вперед, мучаясь примерно от того же, от чего раньше мучились вы.

AS: Обязательно хочу послушать *делает заметку*.

OTH: Но ведь это не значит, что ваше осознание смерти и чувство безнадежности исчезло, верно?

AS: Это всегда со мной. Оно не подкрадывается, оно стоит за спиной всегда, когда я оглядываюсь. И я думаю: «А, как я и ожидал».

OTH: Но вам необходимо встретиться с этим и преодолеть. Иначе не получится такой лирики, которой вы сможете быть довольны.

AS: Да. Поэтому начало самой первой записи очень опасно для меня. Потому что если я не войду в эту зону, я не смогу заниматься записью. Один неверный шаг — и мои ноги уже увязли в бездонном болоте смерти и отчаяния, и я больше не могу пошевелиться. Но если я не встану лицом к лицу перед этим адом и не превращусь в дьявола, то я не смогу написать лирику. По этой причине недавно мне пришлось нелегко, когда сразу после окончания записи я оказался на сцене открытой площадки, купаясь в волнах исходящего ото всех праздничного благословения. Я совсем не умею наводить порядок в своих чувствах.

OTH: Понятно. Вот почему вы забываете слова *улыбка*.

AS: Ахахаха! Да ну вас! Все обязательно про это что-нибудь да скажут.

OTH: Так ведь это было так чудесно!

AS: Ничего подобного! *улыбка*. Просто это очень долгая песня. И вот, уже почти на финишной черте, я забыл слова. А ведь оставалось-то совсем чуть-чуть!

OTH: Но когда вы пропустили текст и состроили такое лицо «А, налажал», а потом смущенно заулыбались, вы были такой кавайный.

AS: Не называйте меня кавайным! *улыбка*

OTH: Вы что ли не осознаете, что у вас есть такая черта?

AS: Я считаю, что у меня ее нет, но время от времени слышу это в свой адрес. В такие моменты я думаю: «Что? В каком месте этот дядька может быть кавайным?» *улыбка*.

OTH: Хахахаха. Когда про «черный космос» и «дайте мне крови» поет такой человек, кажется, что он полностью перевоплощается.

AS: Наверное. Хотя BABEL — это полная выдумка, здесь, дав волю воображению больше обычного, я был осторожен с тем эффектом, который производят слова сами по себе. Раньше я, возможно, был немного буйным и грубым, и, быть может, даже без основания. Но в BABEL я хоть и разглагольствую*, тем не менее, у меня получилось написать ее с удовольствием.
[Прим. пер.: в оригинале Сакураи использует поговорку 大風呂敷を広げる, которая буквально переводится как «развернуть большое фурошики»].

OTH: Очень интересно и то, что вы используете здесь слово «kuzuorete».

AS: Я искал такое слово, которое означало бы то состояние, когда ты пал духом и твои колени бессильно подгибаются. Именно это я хотел выразить. Ты чувствуешь собственную беспомощность, силы тебя покидают, но невзирая на это ты продолжаешь упорствовать. Я надеялся, что у меня получится изобразить то, насколько человек ненасытен и упрям.

OTH: Действительно. Но в то же самое время в нем есть и доброта.

AS: Да. Мне кажется, об этом я узнал от товарищей по группе. И несмотря на это пишу такую лирику *улыбка*. Недавно я уже упоминал об этом, но когда умерла моя мать, на следующий день после похорон мы должны были играть концерт. Я почти ничего не помню из того периода, но то, что они вчетвером были рядом со мной, я помню очень отчетливо. В тот раз они тоже ничего не говорили, просто молча меня принимали. Мне кажется, что именно благодаря таким отношениям я так или иначе сумел дожить до этого дня. Даже когда я думал, что все кончено, благодаря тому, что всегда, что бы ни случилось, рядом ненавязчиво кто-то был, я смог досюда добраться.

@темы: Atsushi Sakurai, мои переводы, BUCK-TICK, интервью

FISH TANK #85, ноябрь 2017
Интервью: Юка Окубо
Перевод с японского: Pikopiko

читать дальше
FT: Когда мы беседовали о двухдневном сентябрьском выступлении на Одайбе, вы предсказывали тайфун, но, к счастью, обошлось без дождя.

AS: Вот и славно. Если бы выступление было неделю назад, то пришлось бы нелегко.

FT: На 20-летие и 25-летие вы проводили фесты, а на этот раз это был ваш единоличный концерт. Чувствовали ли вы в связи с этим какое-то особенное напряжение?

AS: Я всегда чувствую напряжение. Ошибаюсь я или нет в старых песнях, не так важно. Это в порядке вещей, ведь это лайв. Но я ненавижу, когда пропадает голос. Я всегда нервничаю из-за этого. Все это время я был полностью сосредоточен на записи, это тяжело и для тела и для горла. Но стоит мне подумать о том, что рядом все время остальные участники, да и фаны ждут в нетерпении, как чувствую прилив сил.

FT: То, что вы похудели, это из-за того, что вы были сосредоточены на записи?

AS: Скорее, из-за того, что мне становится в тягость принимать пищу, когда я пишу лирику. Я теряю к еде интерес, поэтому легко худею. Однако когда снижается запас энергии в организме, у меня пропадает голос, поэтому я ем через силу. Но несмотря на это я порядком ослаб.

FT: Вы говорили, в том числе и на сцене, что сет-листы обоих дней вы оставили на усмотрение остальных. То есть вы почти совсем не принимали участие в их составлении?

AS: Поначалу у меня все еще была незаконченная работа в студии. В тот период сет-листы я оставил на усмотрение других участников. Потому что во многом мнения у всех были схожие. А потом они это все сокращали и дорабатывали. Правда, как только закончилась запись, я вмешался со своими дополнениями.

FT: В первый день во время исполнения Serenade -Itoshi no umbrella-, вы ошиблись в тексте и выглядели немного раздосадованным.

AS: Ну... Я собирался сказать остальным... Просто эту песню труднее петь, чем кажется. Объем текста в ней одной тянет на три песни. И эти перепады вверх-вниз. «Кто?! Кто выбрал эту песню?» — думал я *улыбка*. Это я шучу, конечно. На протяжении первой половины я думал: «О, все идет гладко», но в самом конце сбился. Было очень досадно, и это отразилось у меня на лице. Ведь оставалось совсем чуть-чуть! Когда срезаешься в самом конце, ощущение, что упустил миллион *улыбка*.

FT: *улыбка* Зато мы смогли увидеть у вас такую мимику, которую обычно не увидишь.

AS: Как бы то ни было, мне очень стыдно из-за этого случая.

FT: Попеременное пение во время FLY HIGH на энкоре тоже получилось очень здорово.

AS: Прямо перед выходом я спросил [у Имаи и Хидэ], что они думают о том, чтобы спеть попеременно. На репетиции мы это не отрабатывали, поэтому я и спросил, не против ли они. TO-SEARCH и FLY HIGH — хотя эти песни не вызывают у меня ностальгии, но в них есть дух тех времен, когда мы были любителями.

FT: На второй день было много сравнительно новых песен. А вот Barairo no hibi и ORIENTAL LOVE STORY вы уже давно не играли.

AS: Да. Вот почему, когда составлением сет-листа занимаюсь я сам, я думаю о равномерном распределение песен [с точки зрения удобства вокала]. Я стараюсь не добавлять в начало интенсивные песни. Но в этот раз я оставил это на усмотрение остальных участников.

FT: Действительно, начало получилось довольно увесистое *улыбка*.

AS: Например, Makka no yoru и THE SEASIDE STORY. Впереди все еще была вторая половина лайва, и я подумал: «Чертов ублюдок, ты это сделаешь!» *улыбка*. Такие тайные мыслишки у меня бывают. Я действительно не мог переключиться из-за записи, и когда спустя несколько дней после нее мне сказали, что мы будем репетировать старые песни, у меня уже голова пухла от всего. Необходимо было как-то расслабить мозг, потому что он у меня попросту завис. Времени на размышления не было, поэтому во многом, в том числе в выборе песен, я понадеялся на группу. Но, думаю, получилось хорошо.

FT: На второй день, после того, как закончился лайв, на экране с прощальным посланием появилась надпись: «Давайте встретимся в день рождения Хисаши Имаи!». Я слышала, что это вы придумали.

AS: Да. Я подговорил стафф, чтобы они обязательно приготовили это в тайне от Имаи-сана. Поэтому я даже другим участникам ничего не сказал, только стаффу.

FT: Вы смотрели на это все вместе?

AS: Под конец — да. Но самый главный — Имаи-сан — фотографировал фейерверк.

FT: И не увидел самое главное *улыбка*.

AS: Ничего страшного. Ведь это делалось тайно. Не страшно, даже если он вообще никогда это не увидит. Я не против *улыбка*.

FT: О чем вы думаете, оглядываясь на эти два дня?

AS: Я благодарен всем людям из стаффа. Они соорудили такую площадку для нашего 30-летия. И чувствую облегчение. Как гора с плеч. Я было впал в ощущение затянувшейся записи, но эти два дня как бы поставили точку в этом этапе. Я рад, что у меня есть то, что я должен делать дальше. Ну и мы, такие дедушки, услышали так много восторженных возгласов от всех присутствующих *улыбка*. Это приятно.

FT: От левого края до правого тянулся длинный помост, открытая площадка была огромной, но несмотря на это казалось, что все так близко.

AS: С левой стороны сцены сравнительно близко был расположен сектор для инвалидных колясок. Это организаторы решили так сделать. Очень любезно с их стороны. Это тоже порадовало.

FT: После этого почти сразу начнется тур THE DAY IN QUESTION 2017. Никогда прежде вы не объезжали так много мест с такими концертами.

AS: Нам доводилось играть их только в Токио и еще нескольких местах, поэтому мы решили, что хорошо бы сделать что-то подобное. Я и сам в предвкушении. Пожалуйста, насладитесь песнями разных лет.

FT: В ноябре состоится релиз сингла BABEL. Можно ли сказать, что эта песня олицетворяет следующий альбом?

AS: Ну, BABEL — очень типичная для BUCK-TICK песня. Наш директор Танака-сан сделал несколько симуляторов из тех пяти-шести песен, которые были готовы в первой половине периода записи. А для би-сайда он предложил поставить аранжировку Таккю-сана. Сейчас с помощью YouTube можно высказаться перед лицом всего мира. И подумалось, что первым делом было бы интересно выступить с BABEL, которая очень типична для нас. Поскольку новые мелодии появлялись одна за другой, я был больше сосредоточен на лирике, так что я надеялся, что все сделают объективный выбор. Мне кажется, выбор пал на ту песню, которая наилучшим образом отражает дух и многоплановость BUCK-TICK.

FT: Ваш низкий голос производит сильный эффект.

AS: Во время записи я решил: я не смогу спокойно умереть, пока не продемонстрирую свое оружие! Я пел на самые разные голоса, начиная с низкого голоса и заканчивая самым высоким фальцетом.

FT: BABEL — это Вавилонская башня?

AS: BABEL — это было рабочие название демо Имаи-сана. Потом от фанов я получил много рисунков японской художницы Юко Хигучи, которая перерисовала картину Брейгеля в таком умилительном, очаровательном стиле. Время от времени я их пересматривал. Как раз в это время была открыта выставка Брейгеля. Правда, я так и не смог на нее сходить из-за записи. В этой обстановке я взвешивал слово BABEL, которое пришло от Имаи-сана, и слова, которые соотносятся с этим миром, в результате текст получился в таком, излюбленном мной ключе.

FT: Узнав, что так будет называться сингл, я на всякий случай еще раз проверила, что это такое, Вавилонская башня.

AS: Дело тут не только в словах «Вавилонская башня». Если посмотрим в Библии, что это за история, то увидим, что в ней говорится о том, как люди в своем стремлении приблизиться к Богу построили башню. Я хотел сказать, что человек — и в первую очередь я сам — глуп. Ну а потом все смогут трактовать этот текст на свое усмотрение.

FT: Би-сайд сингла — ремикс Таккю-сана.

FT: Таккю-сан в своем ремиксе почти не показывает общей картины оригинальной песни, использует ее очень дозировано. Делает он это в своем таккю-стиле, подхлестывая любопытство. Возможно, вы опешите, когда после ремикса послушаете оригинал *улыбка*.

FT: У вас, Сакураи-сан, есть какие-то точки соприкосновения с Таккю-саном?

AS: Нет. Разве что у меня есть сингл Shangri-La группы Denki Groove [прим. пер.: группа, в которой состоит Таккю Ишино].

FT: Знаменитая композиция.

AS: Когда Ишино-сан послушал оригинальную песню, он сказал, что спето изумительно. Правда, в ремиксе пения почти нет *улыбка*. Но мне нравится то, что он сделал.

FT: Что ж, скоро тур, затем релиз, и вы опять будете весь в делах. Прошу вас, несколько слов всем, кто с нетерпением ждет тур и альбом.

AS: По правде говоря, несмотря на поздравления, мне не верится, что нам 30 лет. Мы получаем много поздравительных мейлов и писем, работаем над альбомом, продвигаемся, очень медленно, но верно. Скоро начнется THE DAY IN QUESTION 2017, и затем выйдет новый альбом. Я робко надеюсь, что вы в предвкушении.



QUESTION & ANSWER



Q: Чем еще, помимо группы (и музыкальных инструментов), вы занимаетесь в течение продолжительного времени?
AS:


Q: Какой артист вам недавно понравился?
AS: Fujifabric

Q: Какое лицо вы изобразили бы на тыкве?
AS:


Q: Есть ли что-то, о чем вы хотели бы спросить у фиштанкеров?
AS: Места, где водятся привидения. Места силы, где можно пережить мистический опыт.

@темы: Atsushi Sakurai, FISH TANK, мои переводы, BUCK-TICK, интервью

@темы: BUCK-TICK

@темы: репост, тот редкий пост, который не касается B-T

Источник: Ongaku to Hito #49, декабрь 1997
Интервью: Тетсуши Ичикава
Сканы: Tigerpal
Перевод с японского: Pikopiko

Это отредактированная версия перевода, опубликованного в 2012 году.
В процессе выловлено так много грубых переводческих ошибок, что это скорее новый перевод, чем исправленный.
Прошу прощения за ошибки молодости ^^'

читать дальше
* * *
B-T, славящиеся своим обыкновением раз за разом нарушать дэдлайны, после полуторагодичной паузы успешно закончили свой новый альбом — да так, что еще осталось время. Как мы сообщали в предыдущем номере, их управляющий офис обрел независимость, звукозаписывающая компания поменялась, Атсуши Сакураи слёг с болезнью, и они почти на год пропали со сцены. Такой ход событий обострял людское беспокойство. Но — ура! Новый альбом — это же просто чума!!! Вахахаха! Или я зря хохочу? Их предыдущий альбом COSMOS был поп-экспериментом, фейерверком радостного индивидуализма, однако коммерческая сторона вопроса оставила желать лучшего. Это очень сильно повлияло на группу. В частности, Сакураи и Имаи, для каждого из которых важнейшие жизненные тезисы — тьма и оригинальность, в хорошем смысле пошли на компромисс, так что легко представить глубину их разочарования. Именно поэтому в своей новой работе они превзошли сами себя. В ней они как бы говорят: «Мы больше церемониться не будем!». Это новый, не загнанный в рамки бэнд-саунда*, щедро сдобренный драм-лупами стиль, в котором превосходным образом соединились техно, авангард и поп; а в лирике Сакураи, где он с такой отвагой ныряет в пучины мрака, чувствуется тонкий вкус и острый ум. Шедевр японской эстетики Kalavinka. Kimi ga shin..dara — адресованная «девушке с кожей ящерицы» песня о страстной, не нуждающейся ни в каких аргументах любви: «Когда ты умрешь, ты станешь звездой. Когда умру я, я стану тьмой». Взрыв эротической эстетики Сакураи — Sasayaki: «Ты луна. Я мокрый, как грязь. Ты мёд... Я спускаю в одиночестве». Производит неизгладимое впечатление. Но так в этом и самый «сок» Сакураи! Так что расслабляемся и получаем удовольствие. Иначе говоря, хотя слова сами по себе на грани, вместе с этим они необычайно позитивны, и, что особенно важно, они свидетельствуют о том, что и группа, и Сакураи полны сил и жизни, а это прекрасно. О звучании мы побеседуем с Имаи в следующем номере, а гвоздь сегодняшней нашей программы — пугающий, но чертовски горячий Атсуши Сакураи. Неважно, сколько времени прошло, B-T по-прежнему увлекают.

[*Бэнд-саунд (bando saundo) — это разновидность аранжировки, особенность которой состоит в том, что воссоздается ассоциирующееся с рок-группой звучание, где главенствуют гитара или бас и ударные. Часто присутствуют клавишные. При этом необязательно исполнителем должна быть рок-группа, cольные певцы тоже часто используют такую аранжировку. Также бэнд-саундом называют музыкальный жанр, сформировавшийся на основе такого звучания. У B-T наиболее ярким примером использования бэнд-саунда является альбом Tenshi no revolver].


OTH: Похоже, ты вдоволь намучился с текстами в процессе записи.

AS: Было непривычно, что Имаи принес музыку так рано *улыбка*. Времени было навалом, но я, вместо того, чтобы расслабиться, наоборот, находил поводы изводить себя, бесконечно переписывая тексты. Кроме того, я был вынужден думать над тем, какими должны быть синглы.

OTH: Наверное, сказались перерыв в полтора года и смена записывающей компании?

AS: Да. Например, раньше я почти никогда не придавал синглам особого значения. Я подумал, что обязан уделять этому больше внимания.

OTH: В случае с Heroine, ставил ли ты себе целью сделать так, чтобы имя B-T снова было у всех на слуху?

AS: М-м... скорее, я думал о том, не должны ли мы на время придержать свои желания и предпочтения.

OTH: Переоценка бурного прошлого, где все строилось на одних только желаниях и предпочтениях?

AS: Нет, я ничего не переоценивал *улыбка*.

OTH: Каким, по-твоему, должен быть сингл?

AS: Конечно, это такая песня, которая нравится. Мое видение сингла складывается уже на этапе демо-записи Имаи. Я представляю то, как я пою, как играет группа, какая атмосфера царит в это время.

OTH: Но окружающие-то мыслят такими критериями: «запоминающаяся», «попсовая», «баллада» и так далее.

AS: Ахахаха. Ну, с некоторых пор я стал думать, что это тоже резонно *натянутая улыбка*.

OTH: У вас был сингл под названием die. Где такое видано?

AS: Да уж *натянутая улыбка*.

OTH: Мелодия Heroine тебе нравится?

AS: Вообще, Имаи принес две мелодии. Все сошлись на Heroine, и только я один выбрал другую... Я в тот раз подумал: «Так-так... Вот, значит, каково это — взрослеть» *улыбка*.

OTH: Атсуши Сакураи учится *улыбка*.

AS: Если сравнить ту мелодию, которая понравилась мне, и Heroine, то в первой есть ощущение андеграунда, и поэтому, наверное, всем трудно ее себе представить. Я подумал: «Понятно... Значит, лучше сразу выбирать то, что легко для понимания».

OTH: Вахахаха. Всё же, по-моему, Heroine — это в некотором роде песня наименьшего сопротивления, очень характерная для B-T, вернее, для Имаи. Хорошая мелодия, хороший темп. Жанр, ориентированный на публику. Имаи очень силен в нем.

AS: Да-да-да.

OTH: Поначалу мне ошибочно послышалось «heroin» («героин»), и я подумал: «Как с этим быть?».

AS: Я много думал о том, как бы не написать такой текст, который нельзя будет включать на радио *улыбка*. У меня в голове крутились мысли вроде: «Почему же Velvet Underground* подобное сошло с рук? Кроме того, hi и he** — это разные вещи. Так что почему бы и нет?» *улыбка*.
[*Речь о песне Heroin группы The Velvet Underground].
[**Разница в написании слов «героиня» и «героин» на японском заключается в том, что первое пишется через hi, а второе через he].

OTH: И ты, и Имаи так упорно трудились над вашим предыдущим альбомом COSMOS. Мне хотелось хоть как-нибудь вам помочь.

AS: Аххахахаха. Да уж *улыбка*.

OTH: Может, на самом деле Его Темнейшество не хотел писать тексты, похожие на Candy? *улыбка*.

AS: Вовсе нет *натянутая улыбка*. Но в известном смысле я напрягал все силы.

OTH: Ужасно, что несмотря на все ваши старания, вы не были вознаграждены в коммерческом плане.

AS: Да. Мы наскочили на мель. Было впечатление, что людям это неинтересно *натянутая улыбка*.

OTH: После того, как я навестил вас в студии во время записи, Имаи пригласил меня к себе домой, и мы с ним пили до 10 часов утра. Между делом он спросил: «Послушаете демо?» — и дал послушать все мелодии альбома, а потом такой: «Ну как?».

AS: Он мне рассказал про вашу реакцию. Кода вы слушали вторую мелодию, у вас было озадаченное лицо *улыбка*.

OTH: *улыбка* Имаи в тот раз столько всякой неразберихи наговорил.

AS: Такое бывает, когда он растерян *улыбка*.

OTH: Наверное, ему просто непременно хотелось услышать чье-нибудь мнение.

AS: Да, скорее всего.

OTH: Имаи в тот раз сказал мне, что он хотел создать ощущение другой тьмы, не такой, как прежде... На практике это выражено в том, как под закольцованные ритмы разворачивается мир «интеллигентной» тьмы, что очень интересно. Но что насчет тебя? Ты ставил себе целью подстроиться под видение Имаи?

AS: Как я недавно сказал, первые две мелодии на демо-записи были противоположностями. Я решил, что просто покажу то, в чем я знаю толк. Я обожаю упаднические сценарии *улыбка*. И потом, перед тем, как приступить к записи, я тихонько прошептал пару слов: «Имаи, как же я рад, что снова тьма». По правде говоря, я тоже вкладывал новый смысл в понятие тьмы. Вероятно, он это понимал... Поэтому, конечно, я хотел соответствовать ожиданиям Имаи на 200%. Но я не подстраивался под него, я просто хотел сделать то, что я умею делать хорошо. По-моему, это интересно и честно.

OTH: В общем, самая главная идея была такая: максимально проявить себя в том, что ты умеешь, да?

AS: Да, именно. Я твердо решил держаться своего курса и не поддаваться влиянию извне *улыбка*. Все время я писал тексты в одиночестве *натянутая улыбка*. Старался, чтобы ничто не отвлекало меня и не сбивало с толку.

OTH: Как ни крути, твое самоощущение всегда было связано с тьмой *улыбка*. Но, интересно, на этот раз ты с самого начала следовал ему?

AS: Да... Я повторюсь, но в COSMOS я в некотором смысле в чем-то превозмогал себя. Там я себя как будто бы даже немного исказил.

OTH: Возможно, это плохие слова, но тот альбом именно тем и интересен, что ты себя принуждал.

AS: Да. Благодаря тому, что мы сделали его, я смог вернуться назад к своей индивидуальности.

OTH: Суть той тьмы, которая была твоим коньком в прошлом, заключалась в том, что ты снова и снова отрицал самого себя, кружась в тупике под названием «Я». Но теперь все не так. Ты избежал бесконечного «я... я...» и проявил находчивость и вкус.

AS: Да-да-да. В какой-то момент я перестал брать слова «напрокат»*, но в этот раз я рискнул использовать и такие слова тоже. Я сказал самому себе: «Расслабься» *улыбка*.
[*В японском есть такие понятия, как 自分の言葉 («свои» слова) и 借り物の言葉 (слова «напрокат»). «Свои» слова — это слова, которые связаны с жизненным опытом и личностью человека. Когда человек использует их, его речь звучит естественно, искренне и отзывается в душе у тех, кто ее слышит, даже если она не искусна. Слова «напрокат» — это слова, которые человек понимает интеллектуально, но за ними не стоит опыт и переживание].

OTH: Ну, знаешь, у тебя тут все заминировано такими словечками, которые довольно далеки от чего-то вроде «релакс» *улыбка*.

AS: В целом, наверное, так и есть *улыбка*. Но я имею ввиду, что стоит мне начать использовать только «свои» слова, как я уже опять с грохотом проваливаюсь в бездны ада *улыбка*.

OTH: Стало быть, твое душевное состояние само по себе не было упадническим, да?

AS: Нет, это был полный дурдом! Шла запись ударных, и я оставался в студии с ночевкой, хотел спеть как можно больше песен, наложив на них временный текст, «рыбу»... Хотел понять собственную реакцию... Но когда я пою, я нахожусь в студии в полной изоляции *улыбка*. Поэтому в скором времени начинаются разногласия... «Аа, этот черновой вокал с таким текстом совершенно невозможно слушать! Не оставляйте так!". Я же там в собственном соку варюсь! В конце концов, все остальные — музыканты, и им не приходится иметь дело с текстами, поэтому я не могу с ними посоветоваться. Так что литературными изысканиями я занимаюсь в одиночку *натянутая улыбка*.

OTH: То есть ты не мог закрыть глаза на несовершенства, даже несмотря на то, что это всего лишь «рыба»? Ну ты и самоубивец! *улыбка*

AS: Не мог *улыбка*.

OTH: Похоже, настрой у тебя был запредельно решительным.

AS: Да, так и есть. Я ведь даже совершенно не осмыслял перемены со записывающей компанией и управляющим офисом. Просто посмотрел по сторонами и понял: «А, кажется, нам предстоит первый переезд?» *улыбка*. В общем, на стадии записи ритмов я один вкалывал до седьмого пота.

OTH: Возможно, загнав самого себя в угол... ты впервые остро осознал, что хочешь достичь более высоких профессиональных вершин?

AS: Сам не знаю, почему я этого захотел... Может, потому, что съездил в Непал? Хахахаха.

OTH: А, шутничок *улыбка*. Возможно, это не самое удачное выражение, но музыка B-T — это музыка великого побега от реальности. Из эскапизма, замешанного на вопросе «что я такое?!», ты построил целый мир, невообразимый и темный.

AS: Да, да.

OTH: Твой аттракцион «амаэ»* был действительно захватывающим, но на нем одном далеко не уедешь...
[*Об «амаэ» рекомендую почитать на википедии или в статье Шажинбатын Ариунаа «Основные характеристики личности японца»].

AS: Так и есть! *улыбка*

OTH: Думаю, в этот раз тобой также двигало желание просто расти как артисту.

AS: Именно *улыбка*. Головой я это понимаю, но никак не могу выразить словами... Всё в точности так, как вы сейчас сказали, Ичикава-сан.

OTH: Было бы интересно узнать, откуда появилось это желание.

AS: ... Думаю, для этого было много разных причин. По правде говоря, мне не особо хочется говорить это вслух... Когда перед моим мысленным взором выплывал облик Имаи, трудящегося над демо-записью, я начинал волноваться: «От того, что я тут кисну, нет никакой пользы». Это заставляло меня взбодриться.

OTH: Типа: «Ведь мой товарищ трудится не покладая рук! Чем я хуже?».

AS: Да. Если у Имаи уровень готовности работы на 80 процентов, то у меня он должен быть на 90. Если на 78 — лучше застрелиться! *улыбка*

OTH: По-моему, в этот раз Имаи тоже задал жару. Наверное, его настрой передался тебе.

AS: Да.

OTH: И, естественно, возникает желание самому расти.

AS: Да. Но не только Имаи. Когда я видел лицо Ани, это тоже на меня влияло.

OTH: В этом смысле, должно быть, ты заново осознал, что вы — группа.

AS: Да. Получается, что так.

OTH: Все старались изо всех сил. И ты сам тоже хотел добиться идеального результата и поэтому выкладывался на полную. Сам не отдавая себе в этом отчета... ты думал: «Что я могу здесь сделать?».

AS: Если вы это напечатаете, это будет выглядеть неестественно. Хахаха.

OTH: Эй, B-T на этот раз были энтузиастами! Это самое нейтральное слово, между прочим! *улыбка*.

AS: Может и так. Имаи действительно проявил рвение *улыбка*.

OTH: Да. От него прямо исходили лучи энтузиазма. Крутизна и причуды — вот что такое Имаи и вот что такое B-T. Но на этот раз вы приправили это все небывалым пылом.

AS: Не хочу, чтобы это стало заголовком *натянутая улыбка*.

OTH: А что? Разве плохо: «Первый по энтузиазму среди B-T»?

AS: Ахахаха.

OTH: Некоторое время назад я беседовал с каждым из вас пятерых...

AS: И какого Вы мнения?

OTH: Само собой, энтузиастами оказались все, кроме беззаботно сачкующего Хошино.

AS: Ани и Юта очень много внимания уделили нашему переезду.

OTH: Эти двое пекутся о делах, связанных с переездом, Сакураи и Имаи самоотверженно выкладываются в творчестве, и посередине — бездельник Хошино.

AS: Отличный баланс, правда? *улыбка*.

OTH: Ты и Имаи как команда сонграйтеров прямо-таки слились в едином порыве энтузиазма. По-моему, такого история еще не видела. Это бросается в глаза, даже на фоне того, что раньше один горел желанием играть что-то новое, а второй рвался исследовать темные миры.

AS: Аа, пожалуй, да. Раньше я был обособленным. Из-за этого один человек сказал про меня, что у меня ужасающий вид.

OTH: Заниматься самоистязанием, при этом отдавая себе отчет в том, что у тебя есть напарник по имени Имаи, — такое с тобой впервые. Я даже больше скажу: кажется, я впервые воочию вижу B-T, которые бы так старались.

AS: Здесь мне, наверное, следует обидеться? *улыбка*.

OTH: Разумеется, в этом нет ничего плохого. Просто в песнях твой энтузиазм не проявляется в какой-то конкретной форме.

AS: Да. Как бы я ни усердствовал в процессе работы, я ни в коем случае не хочу это выпячивать *натянутая улыбка*.

OTH: Ты поешь о людях, которые живут отчаянно, с пеной у рта, но я не знаю, как на это реагировать *улыбка*. Однако мне показалось очень интересным, что ты пустил в ход «язык тьмы», который до сих пор был запрещенным приемом.

AS: ... Ну, я подумал, что если я возьму банальную тему, мне просто нечего будет сказать. Например, в кино и телесериалах запросто показывают убийства и наркотики, но написать про это песню — ужасно вызывающий поступок. То, что я пою на эту тему, — это вопрос моей собственной ответственности. Но я не могу взять ответственность за слушателя. Действительно ли в этом деле ему для понимания нужен личный опыт?... Мне было интересно, могу ли я во всеуслышание говорить о таких вещах, не неся при этом ответственность за других? *натянутая улыбка*.

OTH: Серьезный безответственный парень.

AS: В тот период, когда я ночевал в студии, я извел себя такими вопросами... Например, все, что связано с душой и моралью, — это запретная тема. Я спрашивал себя: «Можно ли такому, как ты, петь об этом?» — и совершенно не был уверен в том, что я могу твердо заявить: «Можно!».

OTH: Когда ты пел это все, похоже, уверенности у тебя было хоть отбавляй, несмотря на то, что тексты у тебя получились весьма рискованные *улыбка*.

AS: Да... Я и сам думаю, не переступил ли я черту... Но когда я спрашиваю себя: «Что я могу кроме этого?», мне на ум приходит лишь то, что мне не кажется скучным.

OTH: По-моему, у тебя для всего есть только два мерила: скука и тьма.

AS: Ахахахаха.

OTH: Но я вот что скажу. Реальный мир кишит всевозможными придурками, по вине которых происходит столько инцидентов, что волосы дыбом. Мы трясемся над табу, а между тем, нарушение словесной этики — это детские игры по сравнению с тем, что творится в действительности в последнее время.

AS: Я ворошу табу не для того, чтобы удивить всех своей эксцентричностью. Просто дело в том, что мне, наверное, скучно петь про любовь *улыбка*.

OTH: Так ты ощущаешь подлинную сущность этого мира.

AS: Да. В том, на что наложено табу, нет лжи. Да и, чего греха таить, всем интересно заглянуть за эту завесу. Поэтому меня очень воодушевляет мысль о том, что я могу хотя бы чуть-чуть выразить в словах это ощущение опасности и страха.

OTH: В таком случае ты еще криповее, чем я думал, но, по-моему, твои слова звучат здраво, потому что ты ставишь себе целью познание истинной идентичности.

AS: Да.

OTH: Это опять же пример того, как ловко ты синхронизировался с метаморфозами Имаи.

AS: Да, это любопытно. Когда я лежал в больнице, Имаи принес мне книгу под названием «Синхронность»... Я сдался на первой же странице. Трудная книжка *улыбка*.

OTH: *улыбка* Какой хлопотный гостинец.

AS: Он еще и все книги Saruganseki* принес *улыбка*.
[*Saruganseki — комический поп-дуэт, просуществовавший с 1994 до 2004 года. Выпустили четыре альбома, десять синглов и восемь книг].

OTH: Вахахаха. Я вот еще о чем думаю. Тур в конце прошлого года из-за твоей болезни был перенесен, и вы провели его этой весной, но... вы не сыграли ни одной новой песни, и даже все аранжировки были обычными. А что касается тебя, по-моему, ты выступал весьма неохотно.

AS: Более того, именно я виновник всего этого *улыбка*. Из-за состояния своего здоровья.

OTH: Мне кажется, что чувство раздражения, возникшее из-за этой задержки, негативно сказалось и на твоем энтузиазме.

AS: Конечно, это на меня повлияло. Мой пыл слегка поостыл. Если бы в конце прошлого года все прошло по плану, наверное, тур получился бы другим. Но когда ты целыми днями валяешься в кровати, изнывая от безделья, в голове крутятся всякие мысли. Я хотел, чтобы мы сыграли что-то другое, новое... Но в итоге получилось лишь то, что получилось. И это моя вина *мазохистская улыбка*.

OTH: Как будто царапина на репутации всегда оригинальных B-T.

AS: Да. Именно.

OTH: Но все это объяснимо, разве нет? Тебя подкосила болезнь и ты блуждал на грани между жизнью и смертью — это очень значительное для тебя происшествие. Кстати, у прежнего Сакураи этот инцидент, наверное, вылился бы в яростный поток мрачнейших текстов. Но у нынешнего тебя реакция на это как-то не особо видна. Вернее, ты сумел конвертировать ее в иные формы.

AS: Я подумал, что нет смысла писать об этом как есть... Мне хотелось выразить это в более фантазийной, музыкальной форме. Писать прямым текстом мне наоборот совсем не хотелось.

OTH: Итак, расскажи, что с тобой вообще произошло.

AS: Я поехал в Непал для фотосъемки. Там я впервые в жизни почувствовал настолько сильную боль в животе, что впору были мысли: «Не смей умирать!»... С этой болью я отправился в больницу. Но всё, что там было, — это шесть кроватей, сооруженных из бетонных блоков. Еще там была какая-то полусумасшедшая женщина, а где-то через три кровати от меня лежал ее муж, который только что умер.

OTH: Ну и ну. Дикость какая-то...

AS: После того, как мне вкололи обезболивающее, боль немного утихла, но сознание было в тумане. У нас были билеты на самолет, летящий через Сингапур на следующий день, но я настаивал, что хочу во что бы то ни стало вернуться для медицинского обследования в Японию *улыбка*.

OTH: Короче говоря, до Нариты ты оставался парализованным сильной болью.

AS: В тот же день, как я вернулся, меня экстренно прооперировали. Когда действие анестезии заканчивается, боль еще сильнее, чем до операции *натянутая улыбка*. Придя в себя, я обнаружил, что из моих кишок выходит две трубки, одна выходит из носа и одна из члена... Я пролежал в больнице один месяц и еще один месяц лечился дома.

OTH: Что это была за болезнь?

AS: Перитонит. Разорвалась сигмовидная кишка, и оттуда в организм хлынули нечистоты. Судя по всему, это было очень опасно. Поначалу я мучился от боли и невозможности пошевелиться, и мне было так стыдно... ведь из члена у меня выходила трубка! Я думал: «Кто сделал ЭТО?!» *натянутая улыбка*.

OTH: Сейчас можно позволить себе улыбку, но это сущий кошмар.

AS: Тем не менее, я считаю, что я получил ценный жизненный опыт. Это было серьезное заболевание, так что за это время я повидал самых разных больных, при виде которых я понимал, как много людей, которым гораздо хуже, чем мне. Да.

OTH: Хоть это не самое лучшее, что можно сказать, но среди них было много тех, кто думал: «И все-таки я все еще жив».

AS: Да. Произошедшее заставило меня о многом поразмыслить. Однако я считаю, что я правильно поступил в том, что на этот раз не стал этот негативный опыт в неизменном виде вываливать в песни. Ах, я благодарю всех, кто пришел на концерты весеннего тура. Пожалуйста, запишите эти слова *улыбка*.

OTH: Ого, каким ты умеешь быть чутким!

AS: Ахахахаха! Да ну вас... *улыбка*.

@темы: Atsushi Sakurai, мои переводы, BUCK-TICK, интервью

@темы: Atsushi Sakurai