ROCK AND READ 62, ноябрь 2015
Интервью: Юка Окубо
Перевод с японского: Pikopiko
Большое спасибо Diana_ и falksdjfoaisjfio за помощь!RR: Прежде, чем мы поговорим о вашем сольном проекте THE MORTAL, хотелось бы, чтобы вы оглянулись на сольную работу 11-летней давности. Она пришлась на 17-летие мейджор-дебюта BUCK-TICK. До того момента, как вы подошли к этой отметке, думали ли вы хотя бы однажды о том, чтобы заняться сольной деятельностью?
AS: Лично я о сольной деятельности вообще никогда не задумывался. Можно сказать, я вырос в группе. У меня нет оснований считать, что я сам один пришел в музыку, к тому же есть масса вещей, которые я не могу сделать в одиночку. Поэтому до тех пор у меня не было ни единой мысли на этот счет.
RR: Мне кажется, что в то время для вас одним из стимулов стало то, что другие участники занялись сольной деятельностью. Но все же как вы подошли к тому, что занялись собственным сольником?
читать дальшеAS: В то время я чувствовал, что другие участники, в особенности Хисаши Имаи…… что он хочет впитать в себя побольше разной музыки. Что касается меня… директор Джуничи Танака, перед которым мы постоянно в неоплатном долгу со времен мейджор-дебюта периода Victor, говорил, что он хочет когда-нибудь заняться моим сольником. Похоже, у него было множество идей о том, что можно было бы сделать, но я такой лентяй. Я все говорил: «Хорошо бы, если бы подвернулась такая возможность». И вот одна «такая возможность» прижала меня к стенке *улыбка*.
RR: В 2004 году вы сыграли главную роль в фильме LONGINUS, в альбоме Ai no Wakusei вы сотрудничали с артистами всевозможных жанров. Я помню, как меня удивило то, что Сакураи-сан, который мне всегда представлялся не очень-то общительным человеком, решил попробовать себя в таких разных делах.
AS: Как вы сейчас сказали *улыбка*, если уж на то пошло, я совершенно не общительный, поэтому для меня…… сейчас это уже можно говорить… такие вещи, как встречи с разными музыкантами и тому подобное, довольно обременительное занятие. Это задачи, требующие решения *улыбка*, а я это очень не люблю и не умею. Я такой человек, что в общении с людьми неизбежно начинаю волноваться из-за пустяков. Сам себя я осознаю не столько музыкантом, сколько певцом, поэтому во всяких хоть сколько-нибудь острых разговорах про музыку я не силен.
RR: Понятно.
AS: Поэтому всегда, когда мне приходится общаться с музыкантами, я непременно начинаю волноваться. Я немного устал от этого *улыбка*. Говорить, что я устал, — это грубость по отношению к собеседнику, но у меня такой характер. Кем бы ни был мой собеседник, я думаю: «Как же это мучительно — общаться с людьми». Тем не менее, если бы этого не было, я бы ничего этого не достиг к настоящему моменту, так что это был хороший опыт.
RR: Вы сейчас сказали о себе, что вы певец. Ai no Wakusei — это работа, в которой вы как раз и постигли это, верно?
AS: Да.
RR: Мне кажется, будто вы получаете очень большое удовольствие от своей пассивной позиции.
AS: По мере того, как я получал мелодии от молодых групп и даже от известных иностранных музыкантов, мои границы стремительно расширялись. Мне и самому было очень интересно, что именно у меня получится после того, как я пропущу их через фильтр своего «я». Я подумал, что, наверное, будет лучше, если я встану в центре и буду крепко держаться за собственную личность, если все эти разнородные, написанные для меня самыми разными людьми мелодии я переварю у себя внутри, пропущу через себя, нежели сам буду превращаться во что-то другое для каждой из мелодий, поскольку я не из тез людей, кто с одинаковым успехом может делать разные вещи. После того, как я поднял наконец свой ленивый зад, я встречался с разными людьми, и сейчас я назвал бы тот опыт своим достоянием. Я получил много подсказок, напитался силой.
RR: После того, как вы испытали на себе тот опыт сольной деятельности, произошли ли в вашем прежнем образе мыслей по отношению к сольной работе какие-то изменения?
AS: Я понял, как все-таки трудно приходится людям, которые работают сольно.
RR: *улыбка* Например?
AS: В группе, если участники давно знакомы, иногда даже не нужно ничего говорить [чтобы понимать друг друга]. А в сольной работе ты сам должен делать множество разных вещей. Это не только музыки касается. Оглянувшись вокруг, ты понимаешь, что полагаться ты можешь только на себя одного. Впрочем, я так думаю отчасти и потому, что до этого всегда был в группе. В любом случае, я тогда почувствовал, что потратил на это очень много энергии.
RR: Действительно. Ведь необходимо выстраивать отношения с новыми людьми, одно за другим.
AS: Да.
RR: Возникали ли у вас тогда мысли о том, что в следующий раз вы хотите сделать еще?
AS: Вы имеете ввиду 11 лет назад?
RR: Да. Хотя разговор как-то уж слишком задержался на том периоде.
AS: По правде говоря, у меня бывали мысли о том, чтобы когда-нибудь снова…… В тот раз я порядком истощил свой запас сил, растратил энергию, в хорошем смысле. Например, я встретился с Масами Тсучией-саном, и мы о многом поговорили. Впервые встретился с Тайджи Сато-саном, посмотрел, что он за человек, он со своей стороны тоже посмотрел, что я за человек. Было много таких встреч. Это было интересно. Однако из-за того, что я вырос в группе, что-то из того, что надо делать в сольной работе, я стыжусь делать, стесняюсь *улыбка*. Ведь нужно делать не одну пятую часть, а всё целиком. Казалось, что куда ни глянь, все смотрят только на меня. От этого мне было не по себе.
RR: Как будто вы полностью обнажены.
AS: Да. Поэтому я и подумал: «До чего же тяжело приходится тем, кто занимается такой работой!». Есть очень много людей, которым куда труднее, чем было мне. Но несмотря на это, желание сделать в следующий раз еще, в том числе и в группе, с тех пор у меня было постоянно. И сейчас, конечно, тоже. Хотя мы только вчера закончили микширование (альбома I AM MORTAL), но я уже сейчас думаю, что вон там-то лучше было бы сделать так-то *улыбка*.
RR: Как своевременно вы об этом сказали *улыбка*. Еще меня очень впечатлило то, что говори другие люди после той сольной работы. Я имею ввиду отзывы вашей группы о вашем сольнике. Мне запомнился эпизод про то, что альбом Juusankai wa Gekkou получился в результате того, что кое-кто, послушав песни, которые для вас написали разные люди, подумал: «И все равно я могу лучше!».
AS: Ну я даже не знаю *улыбка*. После лайвов меня распекли за промахи.
RR: Вы имеете ввиду после ваших сольных лайвов (2004 года)?
AS: Впрочем, я там был пьяный *улыбка*. Наверное, это чувствовалось при просмотре лайва.
RR: А можете рассказать, в чем была суть критики?
AS: Не-а, это было давно, так что уже неважно. Поэтому я промолчу *улыбка*.
RR: Понятно *улыбка*. Может, это была ревность?
AS: Может быть.
RR: А что послужило стимулом к тому, чтобы вы принялись за сольный проект в этот раз, спустя 11 лет после той работы?
AS: Все было точно так же. Я узнал, что другой участник хочет сделать что-то отдельно. Но только я подумал: «Ах, наконец отдохну», как меня опять настигла та же самая «какая-нибудь возможность» *улыбка*.
RR: «Какая-нибудь возможность», которую вы обсуждали в разговоре с Танакой-саном?
AS: Да. Когда мы выпивали после концерта в Будокане в конце прошлого года, Танака-сан сказал: «Слушай, а что ты думаешь насчет еще одного сольника?», а я ответил: «Ну, если опять подвернется такая возможность…». После чего «такая возможность» меня опять прижала к стенке. Было уже окончательно решено, что другой участник будет делать что-то свое. Примерно три месяца я провел вообще ни о чем не думая, но потом Танака-сан мне сказал: «Когда у тебя будет свободное время, может, немного подумаешь о сольнике?». С этих пор и началось. Кажется, этот разговор был в апреле этого года.
RR: Вон оно как! О желании сделать что-то отдельно заявил другой участник…… но самым проворным оказались вы.
AS: Это как…… в басне «Муравьи и кузнечик» *улыбка* [то же самое, что «Муравей и стрекоза»]. Хотя я и не муравей, и не кузнечик.
RR: Извините, это было неуместное замечание с моей стороны *улыбка*.
AS: Так вышло потому, что у каждого была все-таки разная степень подготовленности. В моем случае, у Танаки-сана уже была наготове идея собрать группу, с чего мы и начали.
RR: То есть идея сделать группу была с самого начала?
AS: Да. Прошлый раз был для нас с Танакой-саном, как парный бег в три ноги [二人三脚 — спортивная игра, в которой нога одного бегуна связана с ногой другого]. Думаю, что он, наблюдая со стороны, видел сильные и слабые стороны той работы.
RR: После этого он вам сказал: «Давай определяться с составом группы»?
AS: Да, он был настолько добр, что помог с этим.
RR: Когда я увидела объявление про ваш сольный проект и про то, что это будет группа, то подумала: «Если допустить, что в прошлый раз Сакураи-сан был ведо́мым, то, наверное, в этот раз будет ведущим».
AS: Я всегда ведомый *улыбка*. Но если я мнусь в нерешительности, дело не продвигается вперед. И тогда мне намекнут: «Когда Сакураи-сан ничего не делает, все стоит на месте» *улыбка* . Но у меня такой характер. Я не из тех, кто управляется со своими делами пунктуально. Заботу о том, чтобы я все делал вовремя, я бессовестно сваливаю то на рабочий персонал, то на Танаку-сана. Отшлепать кого-нибудь из нас по заднице — за это тоже берется Танака-сан.
RR: Понятно. Как вы решали, каким будет состав?
AS: Когда подошло время обсуждать с Танакой-саном состав, в первую очередь мы задумались над тем, кто будет на гитаре. Начали мы с Джейка, потому что его стиль на лайвах 11-летней давности произвел на нас впечатление. На роль еще одного гитариста решили позвать Юкио Мурату-сана из my way my love. Он очень занятой человек, очень много и активно выступает со своей собственной группой. Тем не менее, как мне сказал Танака-сан, он был готов уделить нам время и принять участие во всем процессе, начиная с записи и заканчивая лайвами. Он и для первого сольника написал две песни: Hallelujah и EXPLOSION. Тогда он очень чутко уловил мой характер, поэтому хотелось, чтобы он по возможности обязательно был и в этот раз. Миё-сан в прошлый раз участвовал в качестве гитариста. За эти 11 лет он тоже соприкасался с разнообразной музыкой и еще занимается продюсированием. Я бы сказал, что он сплачивает окружающих, но это прозвучит плохо, как будто окружающие не хотят сплачиваться, а он их заставляет *улыбка*. Просто я имею ввиду, что с ним можно свернуть горы. В этот раз он присоединился в качестве басиста. Они с Танакой-саном очень давние знакомые, так как работают вместе еще с тех времен, когда Танака-сан был в Victor. Я тоже, как и Миё-сан, принадлежал к Victor, и директором у нас обоих был Танака-сан. Так-то и с Джейком то же самое. Мы с ними давно знакомы, поэтому подумали, что, наверное, мы легко сработаемся. Но потом речь зашла о драммере, а на драммера у нас никого не было, и тогда Джейк посоветовал Акияму-сана из downy. Впервые с Акиямой-саном я встретился в июне этого года. Если я не ошибаюсь, Акияма-сан второй драммер в истории downy. Я слышал его игру прежде, поэтому очень обрадовался такому подарку небес.
RR: Итак, получается, что собрались люди, относительно хорошо вам знакомые.
AS: Дело в том, что каким бы человеком ни был мой собеседник, я начинаю волноваться *улыбка*. Устаю, что ли. Не по вине собеседника, по своей вине. Все-таки Танака-сан с очень большим вниманием к этому отнесся, собрал для меня таких людей, с которыми я могу говорить о чем угодно. Песни мы разделили поровну на троих. Все они знали о вещах вроде того, какой у меня характер и образ, или того, что я делал в BUCK-TICK, и приступили к сочинению музыки ориентируясь на ту концепцию, о которой мы им рассказали, поэтому, как мне кажется, все пришло в полное согласие с самого начала.
RR: А не могли бы вы поподробней рассказать о той концепции, которую сообщили им?
AS: Мы с Танакой-саном постоянно — что во времена первого альбома, что во время нашей беседы в конце прошлого года — говорили о том, как нам обоим хочется создать группу, которая играла бы такую готику, какую в Японии больше никто не играет. BUCK-TICK свойственна разносторонность, там есть множество разных составляющих, в том числе и поп-составляющая. Но нам хотелось другого. Если править бал будет Атсуши Сакураи, то непременно так, чтобы это уже действительно была такая готика, какой нет больше нигде — вот чего нам хотелось. Для того, чтобы другим участникам было легко понять, что мы имеет ввиду, мы назвали это конкретным словом «готика». К тому времени, как мы начали, у всех уже было ясное представление о том, что несет в себе и название «THE MORTAL», и концепция.
RR: Название уже было, когда вы начали?
AS: В самом начале были и другие варианты, но они не подошли из-за проблем правового характера. Выяснилось, что то нельзя, это нельзя. Например, одним из вариантов было MOTHER. Этот вариант мне нравился, но слово MOTHER очень много где фигурирует, и использовать его для названия группы было бы несколько проблематично. Что касается MORTAL… это дурное предзнаменование, и этим все сказано……
RR: MORTAL означает «тот, чья судьба — умереть» либо «при смерти», верно?
AS: Да. Поэтому я придерживал его в качестве последнего козыря *улыбка*. У слова MORTAL негативный образ, к тому же с правовой точки зрения с ним все было чисто *улыбка*. Я решил: «Эх, была не была. Пусть будет так».
RR: Это название вы сами придумали?
AS: Да. У Танаки-сана вроде бы тоже были всякие идеи, но поскольку вести проект все-таки предстояло мне, я хотел сам дать себе имя.
RR: Когда я прослушала только что выведший в продажу мини-альбом Spirit, мне показалось, что вы докопались до самой сути готического рока. В мини-альбом включены три кавера. Как вы выбирали песни для них?
AS: Включить в мини-альбом три кавера тоже Танака-сан предложил. Мы с Танакой-саном знакомы 30 лет. Он прекрасно знает, что мне нравится и что я слушал. Когда мы стали обсуждать, какие песни выбрать, у нас получился примерно такой диалог: «Если брать Bauhaus, то какую песню?», «По-моему, любая хороша». В репертуаре Bauhaus Spirit наиболее легкая песня. Я подумал, что должно получиться интересно, и взялся за нее. Но с ней я больше всего намучился.
RR: А в чем были сложности?
AS: Сначала я хотел, чтобы лирика всех песен была на японском, но опять помешали «взрослые» обстоятельства. Я не имею ввиду, что я сам напрямую обращался [к Bauhaus], тем не менее, ответ был: «Не меняйте текст». А текст на японском я к тому моменту уже написал. Но некоторое время спустя пришел тот ответ, поэтому пришлось срочно переключаться на английский. Там очень большой объем английского текста…… Было сложновато.
RR: А как насчет двух других песен?
AS: Что касается SHADOW OF LOVE The Damned, то ее Танака-сан попросил сделать. Сказал: «Сделай ее обязательно», я ответил: «Так точно». А еще одна — это моя любимая Siouxsie (and the Banshees). Ее предложил я. Тот, кто первым свою любимую песню назвал, тот и победил. Вот так мы и решали.
RR: К этим двум песням вы сделали японскую лирику. Но это не дословный перевод.
AS: Да. Переводы текстов я тоже получил и в процессе обращался к ним. Переведенный с английского текст — это не песенная лирика. Я не перекраивал полностью мир оригинальных песен, но немного драматизировал, перекрасил в свои цвета. Припевы там очень запоминающиеся, поэтому я подумал, что они будут естественно звучать как есть, на английском.
RR: Кстати, интересно, были ли у вас и другие кандидаты на кавер-версии?
AS: В мыслях у меня было много и других. Из ортодоксального готик-рока — Ziggy Stardust в исполнении Bauhaus, например. Еще хотел много чего из Siouxsie, но не ранее, а уже зрелое. Но, в конце концов, все-таки остановился на этом периоде.
RR: Хочу вас поспрашивать о ваших готических корнях. Что подтолкнуло вас к тому, что вы начали слушать Bauhaus и другой готик-рок?
AS: Сначала я не знал, что такое готика. Поэтому у меня не было слов, чтобы описать то, что мне нравится. Но после 15 лет я начал слушать музыку, и сначала мне понравился Дэвид Боуи. В ту пору я как раз узнал, что у Bauhaus есть кавер на песню Ziggy Stardust, о котором я только что говорил. Информации о них было мало, но я где-то раздобыл их записи, и такой: «Ну, послушаем!». Еще у них есть кавер на Telegram Sam T. Rex. И вот с тех пор я стал их слушать и полностью увяз. Меня тянуло к этой тьме. Мне нравилось у них все: обложки, звучание. Потом я раздобыл видеозаписи и стал еще и их смотреть. «Да это же кромешный мрак!» — думал я в упоении. Вот с тех пор я и пристрастился. Не столько к готике, сколько к Bauhaus и другим артистам, принадлежащим лейблу 4AD, на котором сначала записывались Bauhaus. Я это все скупил и стал слушать.
RR: К слову о Дэвиде Боуи. На вашем прошлом сольном концерте вы исполнили кавер на Space Oddity.
AS: Да, было такое.
RR: Ваша версия была очень красивая. Она очень сильное впечатление на меня произвела.
AS: Большое спасибо *улыбка*.
RR: Откуда вы в то время брали информацию о такой музыке?
AS: Из афиш и листовок в разных маленьких муниципальных клубах, где несколько раз в месяц мы играли лайвы в конкурсных программах. Мне казалось, что это что-то крутое. Потом стал с этой целью просматривать всякие старые музыкальные журналы. Это сейчас информация сама на тебя набрасывается отовсюду, а в ту пору такого не было, поэтому в поисках чего-нибудь мрачного я рыскал сам.
RR: А Siouxsie and the Banshees?
AS: Siouxsie я тоже стал слушать после того, как увидел их в специальном выпуске, посвященном готик-року. Кажется, что в то время музыка такого рода сравнительно преобладала. Хотя, возможно, просто только на такое я и обращал внимание. С тех пор я действительно стал смотреть и слушать много разного. Siouxsie, The Cure. Что бы это ни было, оно ни в коем случае не было светлым.
RR: Наверное, это слишком бесцеремонный вопрос, но эта потребность в мрачном…… откуда она? В чем была ее причина?
AS: В моем мрачном характере *улыбка*.
RR: Простите *улыбка*. А что вы искали в то время в музыке, что хотели в ней услышать?
AS: Если я скажу, что мне казалось, что светлая музыка лжива…… это будет ужасной грубостью по отношению к очень многим людям, но дело в том, что мне было немного сложно иметь дело с музыкой, в которой пелось что-то типа «приободрись!», «возьми себя в руки!». О чем поется в светлой песне можно понять с первых слов, после этого уже теряешь к ней всякий интерес. А мрачная музыка бездонна. Мне близки по духу такие вещи, которые как будто уходят вглубь, в которых, насколько бы далеко ты ни зашел, ты не найдешь конечного пункта.
RR: Понимаю о чем вы говорите. Я одержима желанием закопаться поглубже, а песни BUCK-TICK мне хочется слушать в кромешно-темной комнате.
AS: Правильно, так и надо нас слушать, я считаю *улыбка*.
RR: Просто, мне кажется, что когда ты слушаешь мрачную музыку, ты выбираешь ментальное.
AS: Согласен. Я тоже, как и вы, слушаю музыку в темной комнате. Хотя я постоянно говорю это в интервью, тем не менее, с того возраста, когда я впервые проявил признаки сознательности, имея выбор между темным началом и светлым, в силу своего характера я чаще иду в сторону темного. Потому что мне кажется, что счастье — это ложь. Такой вот занозой я вырос *улыбка*. Однако именно потому, что есть тьма, сияет свет. Это я тоже понимаю. Я понимаю, что именно потому, что есть тьма, все ищут спасения и гонятся за счастьем. Но что касается меня, я хочу чувствовать…… невидимое, непонятное… хотя «бескрайняя тьма» звучит эффектнее. Поэтому у меня такая манера слушать музыкальные произведения. Мне нравится находиться в пространстве чистого, ничем не перекрытого звука. Я очень люблю слушать такие вещи. Не то чтобы я слушал музыку в позе сэйдза, но для меня это что-то вроде ритуала, церемонии, как будто музыка проникает внутрь меня.
RR: Вы слушаете мрачную музыку, и вы сами создаете и поете ее. Ваш подход к первому все же отличается от подхода ко второму?
AS: Все-таки отличается. Передавать и получать — совершенно разные вещи. Однако часть того, что я получил, мне хочется куда-нибудь выпустить. Я отношусь к такому типу людей, кто так делает.
RR: Ищите место для вывода.
AS: Да. Не значит ли это, что я бываю не только пассивным? *улыбка*. Если так кто-нибудь скажет, я соглашусь.
RR: Кстати, вы вообще никогда не слушаете светлую музыку?
AS: Не то чтобы вообще никогда. Но моя любимая музыка в большинстве своем угнетающая, мрачная. Я недавно это уже говорил, но песни, где поется что-то вроде «соберись с духом!», «возьми себя в руки!», «держи строй!», немного не для меня, потому что не такой у меня характер.
RR: Но неужели хотя бы изредка у вас не возникает желание такой музыки?
AS: Возникает, но это результат того, что иногда я думаю об этом объективно. В такие моменты я осознаю, что с помощью таких песен можно поднять всем боевой дух. Просто когда меня спрашивают о моих предпочтениях в музыке……
RR: Можно сказать, что [когда вы думаете объективно,] вы начинаете воспринимать музыку не как слушатель, а как исполнитель?
AS: Возможно…… Но все-таки музыка — это дело вкуса, правда? Ведь все люди разные. Даже если взять BUCK-TICK, там несомненно есть и такие люди, которые не желают слушать настолько мрачную музыку *улыбка*. Это нормально.
RR: Согласна. Так же, как и с тем, что одними только песнями про «возьми себя в руки» людей не воодушевить.
AS: По-моему, это важно. Песни, которые способны побудить детей прислушиваться к ним, должны существовать в этом мире.
RR: Так и есть. В моменты грусти одни люди хотят приободриться с помощью светлых песен, а другие — хотят усугубить свою грусть с помощью мрачных песен. К тому же каждый ищет в музыке что-то свое.
AS: Согласен. Вот я, например, такой же, как Миюки Накаджима *улыбка*. В мрачные времена мне хочется слушать мрачные песни.
RR: Недавно вы сказали: «Для меня прослушивание музыки — что-то вроде церемонии, как будто музыка проникает внутрь меня». То есть когда вы слушаете музыку, в вашей комнате только вы и музыка?
AS: Да. Но с тех пор, как я стал водить машину, она тоже стала для меня личным пространством. Для меня было большой радостью, что я могу в одиночестве ехать туда, куда мне нравится, и могу взять с собой любимую музыку. Когда я в машине, я могу уехать в такое место, где буду только я, на природу, могу уехать из города и добраться до сельской местности или любоваться из машины ночным пейзажем. В такие моменты музыка всегда была со мной. Хотя, конечно, я и дома ее слушаю. У меня вот какой еще есть способ слушать музыку: слушаю песню и вспоминаю пейзаж.
RR: Когда вы слушаете музыку 80-х, вспоминаете ли вы себя в 80-е?
AS: Бывает, но в такие моменты, когда меньше всего это ожидаю. Сейчас все наводнила всевозможная информация, настолько, что даже нет времени ежедневно предаваться ностальгии, однако минуты внезапных воспоминаний бывают. Даже вот смотришь телевизор, неважно какой на дворе год, а там все показывают те музыкальные передачи из 80-х, 70-х, 60-х.
RR: Действительно. Я очень рассчитываю на то, что ваш полный альбом, релиз которого состоится 11 ноября, получится работой, отражающей ваши музыкальные истоки. Но как вы сами думаете, каким он получится?
AS: Ну…… Мрачным. Можно было бы ограничиться одним только этим словом. Еще очень близким к живому звуку. Таким, будто группа в студии сыграла его на «раз, два, начали!». Конечно, после этого мы сделали микширование, но команда из четверых инструменталистов именно так и записывалась, поэтому я надеюсь, что там почувствуется этот накал страстей. В этом году мы встретились впятером впервые и уже нашли свой звук, как у настоящей группы.
RR: Вы сказали, что работу по сочинению музыки вы разделили поровну. Интересно, какие ощущения у вас возникают от музыки каждого из авторов?
AS: Мурата-сан и в прошлый раз написал для меня две песни. Я еще с тех пор заметил в нем что-то бешеное, что ли. Сам по себе он человек очень обходительный, настоящий джентльмен, уверяю вас. Но когда он играет на гитаре, он создает просто невероятные звуки. Он оставляет в музыке эту его шероховатость, и вместе с тем дает мне огромную свободу действий. Хоть в мелодии, хоть в привязке текста к нотам у него есть такие места, которые он комментирует чем-то вроде «какие у вас, Сакураи-сан, тут ощущения возникнут, так тут и будет». Он оч-ч-чень страстная натура. При том, что он очень тихий человек. Мне кажется, что это находит выражение и в его музыке. В нем есть и тихое безумие, и явное безумие. Он действительно любит гитару, любит работать в группе.
RR: А как вам Джейк-сан?
AS: Что касается Джейка, я знаю и то, какой у него прошлый опыт, и какое у него звучание, но в этот раз он меня поразил. Он мне говорил: «Я это сочинил, ярко представив вас». Это оказались по-настоящему красивые мелодии. Он очень скрупулезен в сочинении музыки.
RR: И очень деликатен. У песни Yume, вошедшей в Spirit, тоже такая красивая мелодия.
AS: Да. Если послушать эту песню, легко понять, какое тонкое у него мелодическое чутье. Он написал для меня столько прекрасных песен. А Миё-сан — удивительно искусный человек, который может вообще все, поэтому для него не составит труда написать песни самого разного типа, но он все-таки подстроился под мой образ. В этот раз это довольно тяжелые по ощущению вещи. Он очень тщательно думает над тем, чтобы все было сбалансировано. Получились песни, которые будут эффектно звучать вживую.
RR: С огромным нетерпением жду, когда альбом будет завершен! И очень жду ноября, когда начнутся ваши лайвы в составе THE MORTAL.
AS: Да. Я и на нервах, и в предвкушении. Все это в скором времени предстоит пережить.
RR: Понятное дело, что с другими людьми и разговоры другие, но все-таки отличается ли атмосфера в THE MORTAL от атмосферы в BUCK-TICK?
AS: Полностью отличается. Тут все обращаются ко мне «Сакураи-сан», суффикс «-сан» добавляют *улыбка*. Хоть я и считаю, что можно и по-простому, без суффиксов, но все равно вот так выходит. Мне кажется, что с течением времени это изменится, но одногруппники, с которыми ты вместе целых 30 лет, — это ого-го как не то же самое *улыбка*.
RR: А как участники BUCK-TICK к вам обращаются?
AS: Все они называют меня «Аччан». Хотя какой может быть Аччан в пятьдесят-то лет? *улыбка*.
RR: А вы как их называете?
AS: Хидэ, Юта, Ани, Имаи-сан. Почему-то с какого-то времени Имаи-сана стал называть Имаи-саном.
RR: *улыбка* Не иначе как из-за давности знакомства. В ходе работы над THE MORTAL произошли ли какие-то еще изменения в ваших представлениях о сольной деятельности?
AS: Да. В том, что означает «быть в группе», тут все так же, как и в BICK-TICK. Но все-таки, когда твой сольный проект на своих плечах несут окружающие тебя люди, естественно, что этим они дают тебе возможность делать то, что тебе нравится. Я подумал, что не делать то, что мне нравится, попросту грех. Если вместо того, чтобы сдерживаться или размышлять о соблюдении баланса [в смысле, размышлять, не слишком ли много одеяла перетянул на себя], я буду делать то, что действительно хочу, окружающие поймут меня и согласятся. Я понял, что здесь нельзя осторожничать и сдерживаться так, как я это делаю обычно.
RR: «Так, как обычно» — это так, как в BUCK-TICK?
AS: Мммм…… в целом как бы, наверное, да. Могу ли я там выражать на 100% то, что хочу? Думаю, что нет. Но в сольной работе есть возможность подобраться к этим 100% более близко.
RR: Было объявлено о пяти концертах THE MORTAL в ноябре. Думаете ли вы о том, что будет после этих выступлений?
AS: Если опять у всех будет желание, и я тоже поддамся этому порыву, то непременно продолжим. Так что мыслей о том, что это первый и последний раз, нет совершенно.
RR: Когда закончатся ноябрьские лайвы, вы на время закончите, но…… Вы это имеете ввиду?
AS: Да. Для начала в ноябре мы закончим первый этап, первое действие. Мне кажется, очень вероятно, что когда мы сыграем лайвы, настроение всех участников снова изменится.
RR: К тому же, наверное, и эмоциональная привязанность окрепнет.
AS: Да. Хотя, наверное, это можно сказать про что угодно, тем не менее, делать одно дело — ужасно трудно. На протяжении примерно трех месяцев я был очень сосредоточен на этом деле, каждый день ходил с кучей разных мыслей в голове, разбирался с проблемами. Из-за этого с эмоциональной точки зрения мне иногда бывало ужасно тяжело, и для организма тоже это было порой довольно утомительно. Однако стоило после всего этого завидеть скорое завершение, как я весь расчувствовался. Еще и сезон сменился со сливовых дождей на осень, и теперь я тихо грущу…… Мы с Джейком и вчера предавались тихой грусти, приговаривая «Вот и осень» *улыбка*.
RR: Вон оно что *улыбка*. Короче говоря, нет оснований думать, что THE MORTAL в ноябре прекратят свое существование.
AS: Именно.
RR: Теперь я с еще большим нетерпением жду ваши лайвы. На этом моменте мне хотелось бы, чтобы вы оглянулись на вашу активность в этом году. В июне вы выступили на LUNATIC FEST, руководили котором LUNA SEA. Мне кажется, что на этом фесте было много людей, которые увидели вас впервые. Были ли какие-то отклики?
AS: В этом году выступление на LUNATIC FEST было нашим единственным публичным появлением в качестве BUCK-TICK. Однако мы получили очень много откликов по электронной почте. Есть люди, которые раньше не следили за нашей деятельностью, и из мейлов от наших фанов мы узнали, что на том фесте наши фаны общались с такими людьми. Похоже, что среди них были и такие люди, которые, впервые увидев нас, были поражены, которые говорили: «Увидел и обалдел, честно». Я очень этому рад.
RR: Это был фест, на котором собрались люди разных поколений. А довелось ли вам там снова встретиться с людьми, с которыми вы давно не виделись и по которым скучали?
AS: Мы были во второй день. За это время мне удалось увидеться с многими участниками молодых групп, которые и на наших фестах выступали, и с MORRIE-саном из DEAD END, выступивших в первых день. Он в качестве зрителя и во второй день пришел. Впервые за долгое время у нас с ним получилась продолжительная беседа. По-моему, фест был отличный.
RR: Энергия людей из молодых групп тоже очень заводит, но в BUCK-TICK есть глубина, которая появилась именно благодаря тому, что вы так долго продолжаете. Ощутили ли вы это заново?
AS: Я ужасно рад тому, что мы все еще можем продолжать. Когда мы делаем что-то, и люди, увидевшие нас по-новому, хорошо о нас отзываются, это тоже придает нам силы продолжать.
RR: А что лично для вас является мотивацией к тому, чтобы так долго продолжать петь в группе, заниматься музыкой?
AS: Просто мне это нравится. Я действительно очень люблю петь. Несмотря на то, что приходится не только петь, но и делать множество других обязательных вещей, или на то, что порой брошенные мной слова возвращаются ко мне с поразительной силой. Такие тяжелые моменты тоже бывают. Но мне все равно нравится этим заниматься. Так что моя мотивация — это музыка, пение. Только это. Такой вот незатейливый ответ *улыбка*.
RR: Так было с тех самых пор, когда вы начали? Или же вы и сами удивляетесь тому, как сильно вы полюбили это занятие?
AS: В самом начале…… как бы так сказать… это был импульс, что ли. Мне было как-то все равно, что будет завтра, лишь бы пошуметь. Это была сиюминутная блажь, но становясь старше я понимал, что нельзя вечно оставаться таким дураком. Поэтому я впитывал в себя множество разной информации, например, о таком способе выражения, как пение, и постепенно проникся к этому большим интересом. Меня интересовала и техническая сторона вопроса, и то, как мои чувства и эмоции достигнут людей, и то, какой эффект это на них произведет. Можно сказать, что я повзрослел, понял, в чем прелесть пения.
RR: Понятно. Есть ли что-то такое, чему вы ради того, чтобы продолжать петь, уделяете внимание?
AS: Во время записи или когда начинается тур, я слежу за горлом, воздерживаюсь от острой пищи, не разговариваю громко, ну и все в таком духе. А в обычное время я не делаю ничего особенного.
RR: А побегать для поддержания физической формы?
AS: Занимаюсь время от времени, но не подхожу к этому настолько стоически серьезно.
RR: Например, некоторые вокалисты на время тура стоически отказываются от алкоголя.
AS: Правда? Что ж, не обратить ли мне на это внимание? *улыбка*. Нет, мне нельзя без выпивки. Хотя на самом деле, наверное, необходимо воздерживаться. И необходимо, чтобы песни в наилучшем виде достигали слушателя. Но я не особенно…… усердствую *улыбка*. Для меня до сих пор песни — это отчасти способ выплеснуть эмоции, поэтому у меня почти отсутствует желание петь складно. Хотя, наверное, петь складно следовало бы.
RR: О чем вы говорите! Именно потому, что через пение вы выплескиваете эмоции, ваши песни отзываются в душе беспощадным эхом.
AS: Спасибо! *улыбка*.
RR: Возвращаясь к нашему недавнему разговору о том, что вы так долго продолжаете, хочу добавить, что в разговорах с участниками молодых групп я часто слышу: «Хотим стать, как BUCK-TICK».
AS: Рад это слышать. Все-таки крайне мало групп, которые подходят к своему 30-летию неизменным составом.
RR: Кроме того, вы все до сих пор в хороших отношениях.
AS: А может быть, мы просто выглядим так, как будто мы в хороших отношениях? *улыбка*.
RR: Как правило, новость о том, что участники группы занимаются сольной деятельностью, как вы сейчас, вызывает легкое беспокойство, но только не в случае с BUCK-TICK. Это удивительно.
AS: Нам это часто говорят. «Почему вы все время вместе?».
RR: К тому же среди вас есть двое, кто вместе с самого рождения.
AS: Этому я тоже удивляюсь *улыбка*.
RR: Думаю, на такой вопрос вам действительно очень часто приходилось отвечать, но желание спросить вас об этом снова возникает, потому что вы не просто продолжаете, а продолжаете эволюционировать. Довольно давно, в другом журнале, мне доводилось спрашивать вас о том, в чем секрет долголетия вашей группы. В то время вы сказали: «А почему другие люди не продолжают?», а я подумала: «До чего же исчерпывающий ответ».
AS: Самое абсурдное — это лишиться возможности заниматься музыкой. Мне кажется, это связывает нас. Хотя даже если мы и разойдемся, это не значит, что мы не сможем ею заниматься. Просто дело в том, что я вот как думаю: все, чем я являюсь, и все, что у меня есть, существует благодаря тому, что есть другие участники*. Другое дело, если бы все хором сказали: «Всё, прекратили!». Но опять же, расформирование — это такая головная боль.
* Все, чем я являюсь, и все, что у меня есть, существует потому, что есть другие участники — ほかのメンバーがいて、僕がある.
Учебники по японскому учат, что いる относится к одушевленным предметам, а ある — к неодушевленным. Но не все так однозначно. Изначально существовало два ある: 在るи 有る (первый — непереходный, означающий существование, раньше он использовался и в отношении людей, но в конце концов в этом смысле его почти вытеснил глагол いる; второй — переходный, означающий нахождение в собственности или наличие, используемый в отношении предметов). В современном японском и то, и то пишут хираганой, поэтому можно сказать, что 在る и 有る слились в одно ある, которое закрепилось за неодушевленными предметами. Однако в художественных текстах ある и сейчас иногда может использоваться в отношении людей. Например, в лирике Passion: あなたが在るなら私も在りたい.
Тем не менее, для фразы ほかのメンバーがいて、僕がある это объяснение не подходит, потому что ある Атсуши использует вместе с いる.
В публикации Масако Ямамото, посвященной современному употреблению глаголов いる и ある, сказано следующее: оба глагола отражают субъективное признание или непризнание говорящим у рассматриваемого им объекта субъективных (самостоятельных, независимых, индивидуальных) действий. То есть дело не в объективной одушевленности или неодушевленности объекта, а в том, как оценивает субъект рассматриваемый объект. Поэтому в отношении одного и того же объекта разные люди могут употребить кто ある, а кто いる.
Как любезно пояснил мне японец под ником falksdjfoaisjfio, приминительно к человеку ある указывает не только на существование, а на все, что составляет этого человека: его жизнь, жизненный путь, опыт, образ мышления, быт и т. д.
RR: То есть вы, в хорошем смысле, наоборот почти перестали глубоко задумываться о группе?
AS: Да. Мы вместе. Но с каких-то пор я перестал вникать в это. Потому что и так уже полностью в теме *улыбка*.
RR: Действительно. Вы и так о группе все прекрасно знаете, даже не вникая *улыбка*.
AS: Да *улыбка*. Тем не менее, без подлинного терпения тоже не обойтись. И еще я отдаю себе отчет в том, что сам один я ничего не осуществлю.
RR: По-моему, у вас хорошие отношения не только между участниками группы. То же самое можно сказать и про ваш рабочий персонал. Ведь в среде окружающих вас сотрудников тоже почти не происходит изменений на протяжении долгого времени.
AS: За это я тоже очень благодарен. Ведущие фигуры тоже до сих пор принимают активное участие в нашей работе. Они с такой легкостью все делают. Казалось бы, работа это работа, но они делают ее почти без напряжения. Они профессионалы с большой буквы, поэтому каждый из них очень точно и аккуратно выполняет свои обязанности. Мне действительно кажется, что им у нас комфортно.
RR: Мне доводилось слышать от ваших сотрудников такие слова: «Когда они делают что-то совершенно новое, непохожее на все, что было раньше, сотрудничество с новыми людьми — это тоже один из путей решения. Но это не про них. Они стремятся создавать новое в компании людей, которые работают с ними долгие годы, и это очень большая радость, но в то же самое время и тяжелый груз ответственности».
AS: Да, я думаю, что наши сотрудники, которые остаются с нами на протяжении долгих лет, все-таки тоже чувствуют приятную тяжесть ответственности. Их имена указываются в кредитах к работам BUCK-TICK, после этого они привлекают к себе внимание. Затем, если работа удалась, складывается так, что эти люди начинают вести активную деятельность в других местах. На самом деле, среди них есть и такие люди, кто уже всюду нарасхват [引っ張りだこ фигурально означает очень востребованного человека, а буквально — осьминога, растянутого на раме для сушки], например, инженер и продюсер. Поэтому наоборот нам порой приходится их уговаривать *улыбка*.
RR: А про вас можно так же сказать? Можно ли сказать, что даже во время сольной работы, вы точно так же несете на себе ответственность за BUCK-TICK?
AS: Всегда. Я всегда думаю как часть BUCK-TICK.
RR: Значит, желания освободиться и расправить крылья, раз уж это сольный проект, вы не испытываете?
AS: Нет, не испытываю. Я всегда осознаю себя как часть BUCK-TICK, до чрезмерности.
RR: То есть с полной уверенностью можно сказать, что это сольный проект Сакураи-сана из BUCK-TICK.
AS: Можно и так выразиться. Как бы кто это не воспринимал, но «сольный проект делает Сакураи-сан из BUCK-TICK». Пусть так. Однако то, чем я занимаюсь сейчас, — это THE MORTAL. О делах BUCK-TICK я сейчас не думаю…… но хотя я так говорю, если посмотреть назад, становится ясно, что ответственность за BUCK-TICK я чувствую постоянно.
RR: Все остальные участники тоже так к этому относятся?
AS: Думаю, да.
RR: Между тем, в конце года у BUCK-TICK состоится традиционный THE DAY IN QUESTION. В этом году вы сыграете его в пяти местах, верно?
AS: Да…… Аа, когда мне такое говорят, я понимаю, что все-таки думаю о BUCK-TICK всегда *улыбка*. Хочется, чтобы концерт, который мы можем играть лишь в конце года, увидели люди в самых разных местах.
RR: Конец года подойдет сразу после того, как закончатся лайвы THE MORTAL! Сакураи-сан, вы такой занятой.
AS: Последнее время я стараюсь не думать о том, что будет дальше *улыбка*.
RR: А как насчет следующего года?
AS: Приближается наш 30-летний юбилей, поэтому хорошо бы, если бы к следующему году мы смогли счастливо воссоединиться. Мы вернемся к своей естественной форме, так что…… если я заговорю про свежесть ощущений, это прозвучит странно *улыбка*, но тем не менее, мне кажется, что настроение в группе обновится.
RR: 30-летний юбилей…… это 2017 год. Осталось два года.
AS: Они пролетели незаметно, эти 30 лет. По правде говоря, в первый раз, когда мне сказали про это, я не мог взять в толк, о чем речь. Потому что в том, чем вы занимаемся, все-таки со старых времен ничего не изменилось.