Rolling Stone Japan Edition vol. 104 (декабрь, 2015)
Интервью: Джо Йокомизо
Перевод с японского: PikopikoПУСТЬ ВСЁ ПРОЙДЁТ ЧЕРЕЗ КАТАРСИССпустя одиннадцать лет после первой сольной работы Атсуши Сакураи из BUCK-TICK запустил сольный проект THE MORTAL. Первый альбом I AM MORTAL, релиз которого состоится 11 ноября, отчетливо отражает мировоззрение, присущее готик-року, оказавшему влияние на Сакураи.
Это беспощадное, величественное, трагическое произведение, увлекающее нас в мир тьмы.
Почему Сакураи в своей лирике изображает такой мир? Что предшествовало этому?
Посредством группы, озаглавленной словом "смерть", Сакураи рассказывает о своем собственном мире и жизни.JY: Если перевести слово "MORTAL", то получится "тот, кому суждено умереть". Мне показалось, что вы дали группе довольно суровое для нашего времени название.
AS: Да *улыбка*. У меня было еще два-три варианта, но их нельзя было использовать с правовой точки зрения. "THE MORTAL" появилось в самом конце. Поразмыслив, я понял, что оно подходит, потому что это именно то, чем я закончу.
JY: Впервые мы с вами встретились два года назад. Это было за кулисами феста, который проводился под открытым небом. Тогда у меня сложилось о вас такое впечатление, что если мы позовем вас на интервью, вы нас убьете *улыбка*. Но когда мы с вами
поговорили, я понял насколько вы искренний и отзывчивый человек.
читать дальшеAS: Это все просто видимость *улыбка*. Я трус.
JY: Серьезно? Каким вы были, когда были мальчишкой?
AS: По правде говоря, я очень часто рассказываю в интервью о своем детстве. Я был очень замкнутым. Уже в младшей школе учителя писали в моем табеле успеваемости: "Невозможно понять, есть он или его нет". Таким я был из-за обстановки в семье.
JY: А в чем было дело?
AS: Сейчас я опять начну хвастаться своим несчастьем, но в общем, с самого детства я жил в обстановке ужасного насилия, причиной которого был мой отец. В пьяном угаре он постоянно бил мать. Я был вынужден видеть это снова и снова, с тех самых пор, как стал осознавать себя. Я был угрюмым подростком, который все время думал: "Если этот мир такой, было бы лучше, если бы я умер". Ведь для ребенка родители - это всё. Я был ребенком, который пытался понять: "Почему я должен был родиться в таком месте?".
JY: Наверное, вы проклинали свою судьбу?
AS: Проклинал, злился на отца, доходил до полного отчаяния. Я практически не знал, что такое быть увлеченным чем-то. Это все продолжалось и продолжалось, но когда мне было восемнадцать лет, отец скончался......
JY: Должно быть, это был поворотный момент вашей жизни. Как будто вас освободили.
AS: Да. Мать тоже почувствовала облегчение. Появилась надежда, что отныне мы непременно заживем счастливо. Я чувствовал себя так, будто с меня упало ярмо. Всю мою жизнь до этого момента я уступал...... примирялся, а теперь я был в прострации. Я думал о том, что мне делать дальше. Вообще, что я представляю из себя как человек, учитывая, что в отношении отца я думал: "Когда-нибудь я убью его". Однако я понимал и то, что для матери он все равно был одним из членов семьи. Так или иначе, но, честно говоря, чувство, что ад закончился, у меня действительно было.
JY: Вы осознали смерть впервые именно тогда?
AS: Да. Когда я впервые дотронулся до трупа, я подумал: "Аа, вот что это такое. Каким бы плохим отцом он не был, все-таки грустно прощаться с ним". Это были мои первые чувства, связанные со смертью. Они были довольно запутанные. Несмотря на то, что я хотел, чтобы он поскорее умер, у меня было такое ощущение, что внутри меня образовалась дыра.
JY: С музыкой вы тогда еще не были знакомы?
AS: Музыка мне стала нравиться с последних лет младшей школы [то есть в возрасте 10-12 лет]. Я увидел по телевизору Джули-сана и был так поражен его красотой, что сразу же стал большим его фанатом.
JY: А когда вы познакомились с готик-роком?
AS: Сначала я услышал нечто близкое к этому. Это была Let's Dance Дэвида Боуи. В 80-е появилось MTV, и я узнал, что есть некая группа, которая делает каверы на Дэвида Боуи, и, отталкиваясь от этой скудной информации, я докопался до Bauhaus. Послушав их, я разом ушел с головой в этот мрак.
JY: В основе THE MORTAL лежит мрачный взгляд, изображаемый готик-роком. А вообще, как пишут, само слово "готика", "готический" происходит от племен готов, которые разрушили когда-то процветающую римскую культуру. Слово указывает на варварскую, противоречивую культуру готов и на стиль в искусстве, который существовал в период между XII и XV веками на территории, лежащей севернее Альп.
AS: Вот это да. Познавательно.
JY: Сначала европейцы относились с презрением к этой нелогичной варварской культуре готов. Но постепенно смогли признать ее, прониклись этой неподвластной разуму и свету тьмой и стали думать, что в мире тьмы есть своя правда.
AS: Какие молодцы. Эти древние люди.
JY: Да. С другой стороны, если говорить о Японии, создается такое ощущение, что сейчас, в XXI веке, общество как будто сплошь оплетено одними только рационализмом, информацией и светом.
AS: Если взглянуть объективно, когда мы говорим о тяготах современной жизни, то подразумеваем какие-то свои личные дела *улыбка*.
JY: Точно *улыбка*
AS: Лично я намеренно отгораживаюсь от информации. Да и сам не стремлюсь быть ее источником. Даже если взять социальные сети. Я их боюсь, они неуправляемые. Хотя понимаю, что это удобно, что они могут облегчать людям жизнь. Это потому, что я был таким ребенком, который все время занимался любимыми делами в своей комнате. Ребенок, который всегда играл с одной и той же куклой, даже став взрослым, делает нечто подобное.
JY: По правде говоря, мне очень интересно, какой образ жизни вы ведете в такую ослепительную эпоху. Всегда утром встаете, завтракаете...?
AS: Нет. В моем распорядке дня царит полный хаос *улыбка*. Мне не по силам образ жизни рационального общества. Для меня проблема даже быть здесь. Я как летучая мышь. Прилетаю с наступлением вечера.
JY: У меня такое чувство, что сейчас все поскорее пробегают солнечные места.
AS: Хотя я как будто сам себя оправдываю, но бывают и такие люди, которые не любят быть на солнце. Среди них я время от времени вижу людей, которым нравится тьма, которым она приятна.
JY: Как человек, которому приятна тьма, думаете ли вы, что в ней есть правда?
AS: Да. Например, после горестных новостей все сострадательные, но протянуть руку помощи по собственной инициативе — так поступают далеко не все. Какой-то внезапный приступ лицемерия. Когда призывают взяться за руки, я не могу не думать о том, насколько долго это может продлиться. Такой вот я недоверчивый. Впрочем, наверное, если люди не будут так поступать, то им придется нелегко. Но вот есть и такие, как я, похожие на летучих мышей типы, у которых все задом наперед.
JY: Что на этот раз послужило для вас толчком к тому, чтобы сделать сольную работу с таким взглядом на мир?
AS: Какой-то серьезной причины не было. Просто у меня было свободное время.
JY: К примеру, землетрясение 11 марта. Не сказалось ли оно на вашем решении начать сольную работу?
AS: Во время землетрясения я чувствовал полное бессилие. Что бы я ни сказал, это было совершенно бесполезно. На меня не действуют призывы типа "Выше нос!". С другой стороны, понятно, что следовало заняться любимым делом, но совершенно не было для этого настроя. Я действительно не понимал, как мне быть. Я восхищаюсь людьми, которые не падают духом и находят в себе силы действовать, но сам так не умею. Все это сильно меня изводило.
JY: В THE MORTAL, созданном через некоторое время после землетрясения, я упорно высматривал некий присущий вам месседж, имеющий отношение к тому событию.
AS: Во время землетрясения я чувствовал себя беспомощным, но когда я спрашивал себя о том, что я могу сделать, я понимал, что лучше всего заниматься своим делом. Что касается THE MORTAL, непосредственной связи между этим проектом и землетрясением нет. Но поскольку у меня были и время, и возможность, я решил вложить в эту работу все, что накопилось. Мне хотелось, чтобы духовное очищение прошло вообще всё. Например, заключительная песня альбома, Sayonara Waltz - это бередящая душу песня об утрате моих близких, но слушая ее, я порой думаю о других людях, например, представляю, как мать прижмет к себе своего ребенка, приласкает его......
JY: То есть вы сознательно вкладывали в нее такой смысл?
AS: Это не было главным мотивом. Но я чувствую себя в какой-то степени счастливым, когда ее так воспринимают.
JY: Но все же, как бы вам самому ни нравился такой мир, есть ли смысл петь о жизни и смерти в данный момент времени?
AS: С точки зрения написания альбома, все остальное, кроме этой темы, мне не особо интересно. Кроме того я постепенно приближаюсь к тому возрасту, в котором умерли мои родители. Я не осознавал этого со всей ясностью, но ожидание этого постоянно жило в моем подсознательном. Мне кажется, именно эта сила заставляет меня писать. Я медленно, но верно старею *улыбка*.
JY: Сейчас вы близки к тому возрасту, в котором скончался ваш отец?
AS: До того возраста, когда умерла мать, мне осталось два года, до того, когда умер отец, - четыре. Мне кажется, этот альбом буквально сочится моим ужасом перед этим. Это душевное состояние связано с тем, что я достиг определенного возраста.
JY: То, чего вы боитесь, это страх смерти?
AS: Это не столько страх смерти как таковой, сколько страх горя и одиночества, которые она оставляет после себя. Когда я думаю о том, что чувства, которые пережил я, на этот раз переживет кто-то другой, мне становится ужасно тоскливо. Но пока еще не поздно, пожалуйста, обнимите тех, кто рядом. Как бы идиллически это не звучало *улыбка*.
JY: Каким образом вы пишите лирику?
AS: Сначала мне пишут мелодии. Я их слушаю, и у меня в голове возникает несколько ключевых слов. Оттолкнувшись от первого впечатления и атмосферы мелодии я пишу текст, подбирая подходящие под мелодию слова и руководствуясь только воображением и интуицией.
JY: Вы пишите от руки?
AS: Сначала да. После того, как текст приобретет определенность, я перенабираю его на компьютере. Хотя иногда бывает и так, что удаляю все одним махом *улыбка*, когда мне кажется: "Что-то не так. Я сам себе вру".
JY: Мне кажется, вы пишите довольно откровенно.
AS: Во-первых, это потому, что я не умею писать профессионально и искусно. И еще потому, что, как ни крути, мой главный исходный материал - это я сам...... мои ощущения, мысли, пороки, мое лицемерие. Обо всем этом я могу писать свободно, не боясь, что задену кого-то *улыбка*.
JY: Каково это - читать откровенно написанный текст о самом себе?
AS: Это тяжело. Но петь о поиске счастья не вполне мое.
JY: Вы как бы исследуете сам себя?
AS: В том числе. Смотрю, не соврал ли я где. Но поскольку это песенная лирика, в ней я принаряжаюсь, что-то для красоты деформирую. Слишком очевидные вещи лучше слегка завуалировать...... Хорошо ли это, плохо ли, но я так делаю *улыбка*. Я очень боюсь ранить чувства других людей, поэтому если я буду издеваться над самим собой, никто не будет на меня жаловаться.
JY: По-моему, очень оригинальный подход. Должно быть, написав одну песню, вы чувствуете себя полностью истощенным.
AS: Поэтому когда приходит время засыпать, я не могу уснуть, а когда приходит время вставать, я не могу заставить себя подняться. Но несмотря на это, мне кажется, я счастлив. Когда я так делаю, все спрашивают меня про мои истории, распространяют их и всякое такое *улыбка*
JY: Когда я первый раз слушал альбом, песней, которая застала меня врасплох, была DEAD CAN DANCE. Посреди песни вы несколько раз подряд выкрикиваете слова из монолога Гамлета - to be or not to be...
AS: Хотя я взял эти слова из "Гамлета", но это просто мой вопль как человека в рамках истории альбома. В этом нет какого-то глубокого смысла, но если вы его тут найдете, я не против *улыбка*.
JY: Я как раз-таки чрезмерно старательно высматривал его *улыбка*. В самом начале "Гамлета" призрак прежнего короля, отца Гамлета, рассказывает ему, что его отравил нынешний король, и говорит, что королем должен стать Гамлет. История начинается со слов сверхъестественного существа, и далее Гамлет проходит через неминуемые страдания. "Макбет" тоже начинается со слов ведьмы о том, что Макбет станет королем, но тот перестает понимать, действительно ли это неизбежно. Страдания, через которые проходит Макбет, напрасны. Мне кажется, что в мире THE MORTAL в основе лежат страдания, которые неминуемы.
AS: Это как раз тот мой мир, о котором я говорю в альбоме I AM MORTAL. Унаследовав от отца и матери привычку страдать, я проживаю свою жизнь в агонии. Казалось бы, разве не лучше было бы делать все себе на благо? Но нет, я изо всех сил страдаю. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
JY: Мне кажется интересным то, когда такие страдания становятся известными всем историями.
AS: Вы имеете ввиду истории как развлечение?
JY: Да.
AS: Согласен с вами. Именно это и есть катарсис. Господин такой-то убил отца господина такого-то и стал королем. Мы смотрим на эти слезы и гнев в фильмах или читаем о них в книгах, и эти произведения очищают нас от этих страстей. Я был бы счастлив, если бы этот альбом в результате тоже стал таким произведением.
JY: Какие страдания кажутся вам неминуемыми? Например, слово "любовь" в вашей лирике фигурирует довольно часто. По-вашему, любовь - это неминуемое страдание?
AS: Мммм...... Мне кажется, вообще невозможно понять, что такое любовь. Ее нельзя ни увидеть, ни донести с помощью слов. Что это за чувство? Этим словом называют и романтическую связь мужчины и женщины, и связь родителей и детей. Вот и я получил любовь от матери. От отца я получил ее в искаженной форме. Теперь я думаю, каким образом я могу передать любовь своему собственному ребенку. Впрочем, я не собираюсь передавать ее чрезмерно пылко *улыбка*. Я не понимаю, что из себя представляет это нечто, которое является любовью, но понимаю, что лишившись этого, мы чувствуем ужасную тоску и одиночество.
JY: Вы трактуете любовь как позитивное чувство?
AS: Если есть любовь, то есть и ненависть, и расставание...... В силу своего характера я не рассматриваю любовь как стопроцентный позитив. Любовь - это довольно хлопотное дело *улыбка*.
JY: *улыбка* Да, передавать ее своему ребенку - тоже тяжелая работа.
AS: Наверное, лучше не "передавать", а "feel". Чувствовать. Например, порой я вспоминаю: "А вот мой отец был такой", "А моя мать была такая" и тому подобное. Домашняя среда, в которой я вырос, все же была ужасно wet [слезливой].
JY: Интересно, нынешняя семья Сакураи тоже wet? *улыбка*
AS: wet только я *улыбка*
JY: *улыбка* Еще одной песней, ставшей для меня неожиданностью, была Ginyoru.
AS: Эта история навеяна шарнирными куклами. Просто это мое хобби. Это немного печальная история, в которой герой думает о том, что сделать, чтобы бесчувственная кукла обрела чувства. Как бы такая немного мрачная NHK Minna no Uta *улыбка*.
JY: Понятно *улыбка*.
AS: Мне нравятся истории про безответные чувства и падение.
JY: В лирике фигурирует "Гран-Гиньоль". Насколько я знаю, это парижский театр ужасов XIX века.
AS: Это тоже мое хобби. Царившая в "Гран-Гиньоль" атмосфера в духе фрик-шоу - мое излюбленное лакомство.
JY: Я как-то читал, что "Гран-Гиньоль", существовавший во мраке Парижа блистательного XIX века, когда пышным цветом цвела философия позитивизма, занимался тем, что в комичной манере выставлял напоказ тот факт, что человек, если его как следует рассмотреть, - существо безумное и изломанное. Как по-вашему, в нынешнюю эпоху разве мы занимаемся не тем, что силой сдерживаем наших бесов?
AS: Мне тоже так кажется. Если я буду говорить в такой манере, люди наверняка на меня рассердятся, однако я исхожу из той предпосылки, что человек как ни крути далеко не идеален, и смотрю на людей, включая себя, с чувством полной отрешенности, махнув рукой. Если вы спросите, почему [несмотря на такое мировоззрение и плохую обстановку в семье] я избежал плачевного конца...... хотя промахи у меня тоже были *улыбка*…… тем не менее, это потому, что у меня была музыка, потому что я мог погрузится в свой мир и спрятаться в музыке. Сейчас у меня даже нет места, где я мог бы укрыться. Мне кажется, если бы сейчас что-то случилось, я даже не знал бы, куда бежать и что делать.
JY: Следующая песня, Tsuki, интересна еще и визуально. Тем, как расположены строки.
AS: Глубокой ночью я все делаю в одиночестве, тайком, крадучись. Поэтому, чтобы передать это ощущение, я попросил, чтобы в буклет с лирикой текст поместили таким вот образом. Вдохновившись музыкой, я вложил в лирику свое желание быть бесплотным существом, посредником.
JY: То есть когда звук обрел словесную форму, он принял вид такой лирики?
AS: Да. Кроме того, хотя и невозможно видеть ту же самую картину, которую видит композитор, но я всегда держу в голове мысль о том, как будет рад композитор, если я увижу то, что представлял себе он. А еще эта песня - внутренний диалог, в котором я спрашиваю себя, действительно ли я живу делая то, что люблю.
JY: О, понятно. Песня Mortal поразила меня до глубины души......
AS: В ней я хотел четко и ясно выразить ту мысль, что когда я буду умирать...... как бы я ни позёрствовал, как бы ни упирался, как бы ни твердил "отстаньте, я в порядке", на самом деле, скорее всего, я буду в абсолютном безотчетном ужасе перед смертью, буду отчаянно цепляться за жизнь.
JY: А что вы думаете и чувствуете сейчас, когда ваш альбом вышел в свет?
AS: Хотя за время работы над альбомом я ужасно устал, но сейчас во мне постепенно закипает чувство завершенности и полноты, довольство тем, что я это осилил. Однако если мне велят делать это каждый год, я, наверное, взвою, потому что с психической точки зрения это было исторжением.
JY: Есть ли что-то, на что осознание неизбежности смерти открыло вам глаза?
AS: Я снова буду хвастаться своим несчастьем, но моя мать умерла от рака в то время, когда мне казалось, что все налаживается. Я думал: "Никакого бога точно нет. Иначе он не допустил бы такой несправедливости". Мир вообще несправедлив. Человек несправедлив, общество несправедливо. Можно сказать, я примирился с этим. Но именно поэтому я хочу продолжать заниматься любимым делом. И если бы все делали какое-то одно по-настоящему любимое дело, то, может, даже всякие странные преступления пропали бы. Так что для меня стало очевидным, что я хочу продолжать заниматься хотя бы одним делом, которое мне по-настоящему нравится.
JY: Понимаю.
AS: Хотя первейшее значение слова "MORTAL" - это "быть тем, кто неизбежно умрет", но ведь это и есть "человек". Поэтому в названии альбома я до идиотизма прямо заявляю "I AM MORTAL", то есть "Я - человек". И хотя мне суждено умереть, я чувствую, что тем, что я признал, что я обычный смертный, я оставил себе место для маневра. Это дает мне возможность делать выбор в пользу любимого дела, когда я стою перед вопросом "что мне делать? как мне быть?". Наверное, как-то так.
JY: Вы говорите это и в качестве месседжа для слушателей и читателей?
AS: Нет ничего такого важного, что бы я мог от своего имени сказать всем. Но все же, наверное, давайте будем заниматься каждый своим любимым делом и будем морально здоровыми. Хотя у меня такое чувство, что мне на это скажут: "Ты бы помалкивал" *улыбка*.
JY: На самом деле, этот выпуск посвящен hide-сану. Когда-то давно, в передаче Waratte ii tomo вы связались по телефону с hide-саном. Верно?
AS: Это было в какой-то мере обусловлено промоушеном. Но я был ужасно рад тому, что смог представить hide-куна.
JY: Наверное, вы вместе иной раз выпивали?
AS: Да. Очень много раз. Помню, мы сидели рядом на банкете в честь окончания работы над сольной записью Иссэй-сана из Der Zibet. Мне выпала счастливая возможность по-соседски пообщаться с hide-куном. В тот раз он сказал: "Если бы не было Ёччана (Yoshiki), я бы не занимался музыкой". Эти слова произвели на меня сильное впечатление, поэтому я хорошо их запомнил.
JY: Вот это да, не знал об этом. А у вас, Сакураи-сан, есть кто-то, о ком вы можете сказать, что если бы не этот человек, вы бы не занимались музыкой?
AS: Если бы не Имаи-сан, я бы не был в BUCK-TICK...... может быть... не знаю *улыбка*. Но точно могу сказать, что благодаря тому, что есть Имаи-сан, я чувствую себя спокойно.
фото twitter.com/rollingstonejp